Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества - [20]
19
Леон ничего не знал о событиях в Жолкве, Лемберге и Вене. Рита к тому времени провела год вместе с ним в Париже, но их положение становилось все опаснее: они принимали меры, чтобы не попасть в очередную облаву на евреев («акцию»). Годом ранее, в июле 1942 года, тринадцать тысяч парижских евреев согнали на Зимний велодром и оттуда отправили в Аушвиц{66}.
Летом 1943 года Леон и Рита получили официальные документы. Два лилипутских удостоверения личности были выданы 6 июля 1943 года в Куррьере, маленьком городе на северо-востоке Франции, где сорока годами ранее произошел самый страшный в Европе завал в шахтах. Удостоверения сохранились в бумагах Леона, каждое снабжено крошечной фотографией и двойным набором отпечатков пальцев – правой и левой руки. Удостоверение Леона под номером 433 указывает местом рождения Лемберг в Австрии, в удостоверении Риты под номером 434 вместо девичьей фамилии Ландес проставлена «Кампер» и подпись явно фальшивая. Гражданство обоих супругов – Франция (тоже неправда), и в фамилии пропущено «г» – «Бухольц».
Удостоверения были складные, дешевые, из тонкого голубого картона. Обратившись в мэрию Куррьера, я выяснил, что эсэсовцы в мае 1940 года уничтожили ратушу на улице Жана Жореса и казнили десятки местных жителей, оказавших им сопротивление. Местный историк Луи Бетремье{67} заверил меня, что удостоверения никак не могли быть подлинными, это почти наверняка подделка: поскольку город стал центром французского Сопротивления, здесь изготавливали множество таких фальшивок. Так я обнаружил связь Леона с подпольем.
20
О жизни Леона в трудный период перед освобождением Парижа американскими войсками мне мало что удалось выяснить. С преподавательской карьерой было покончено, он исполнял какие-то обязанности в еврейской общине. В сохранившихся у матери бумагах об этом ничего не было, но я расспросил тетю Анни (вдову Жан-Пьера, сына Леона и Риты, родившегося после войны), упоминал ли когда-нибудь Леон о том времени, и она показала мне связку документов, которые Леон передал ей перед смертью. Они были упакованы в пластиковый мешок для покупок и оказались неожиданными для меня.
Основную часть стопки составляли экземпляры кустарно отпечатанного бюллетеня Союза французских евреев (Union Générale des Israélites de France, UGIF){68}. Эта организация возникла во время нацистской оккупации в помощь еврейским общинам. Бюллетень выходил по пятницам. У Леона сохранилась почти полная подборка от № 1 (январь 1942 года) до № 119 (май 1944 года). Бюллетень печатался на дешевой бумаге, обычно в нем было четыре страницы, порой меньше: статьи на затрагивающие евреев темы, реклама (рестораны 4-го округа, похоронное бюро) и некрологи. По мере того как нарастали депортации, бюллетень стал давать информацию о недоставляемых письмах, об ответах, что адресаты отправлены в отдаленные «трудовые лагеря» на востоке.
Удостоверения личности Леона и Риты. 1943
Бюллетень публиковал распоряжения нацистов, всё более ужесточавшие ограничения для евреев, и таким образом передо мной приоткрывалась жизнь оккупированного Парижа. Один из первых указов (февраль 1942 года) запрещал евреям выходить из дома с 8 вечера до 6 утра. Месяц спустя новое правило: не принимать евреев на работу. С мая 1942 года каждый еврей должен был носить на левой стороне груди звезду Давида (их выдавали в головном офисе UGIF на улице Тегеран, 19 – в этом элегантном здании XIX века Леон и работал). С июля евреям было запрещено посещать театр и иные публичные зрелища. С октября им отводился час в день на покупки, они лишались телефонов, далее им разрешалось садиться только в хвостовой вагон электрички метро. Через год, в августе 1943 года, были выпущены специальные удостоверения личности.
По мере нарастания депортаций Союз французских евреев также стал подвергаться давлению, особенно после того как руководство организации отказалось уволить еврейских служащих, не имеющих французского гражданства. В феврале 1943 года глава местного гестапо Клаус Барбье провел в головном офисе рейд, захватив более восьмидесяти служащих и клиентов организации{69}. Месяц спустя, 17 и 18 марта, были арестованы и бывшие сотрудники UGIF (я отметил, что вышедший в ту неделю бюллетень № 31 отсутствовал в подборке Леона). Летом того же года Алоиз Бруннер приказал арестовать нескольких руководителей UGIF{70}. Они были отправлены в Дранси, оттуда – в Аушвиц.
Будучи польским евреем, Леон подвергался двойной угрозе, но сумел избежать ареста. Моя тетя припомнила его рассказ о том, как летом 1943 года, когда Бруннер лично явился на улицу Тегеран и проводил аресты, Леон спрятался за распахнутой дверью и таким образом спасся.
В пластиковом пакете обнаружились и другие следы работы моего деда. Там лежали неиспользованные бланки Американского комитета «Джойнт» (American Jewish Joint Distribution Committee), Национального движения узников войны и депортированных (Mouvement National des Prisonniers de Guerre et Déportés
