Восточная политика Александра Македонского - [82]
Другим доказательством наличия миродержавнических устремлений Александра на начальном этапе его восточных походов выдвигается легенда о "гордиевом узле". Так, французский историк Жан Реми-Паланк считает, что, разрубив мечом этот узел, Александр был уверен в победе. Древний оракул предсказал ему азиатскую империю, которая станет отныне его честолюбивой мечтой [19]. К. С. Мусиенко полагает, что эта легенда была предназначена обосновать притязания Александра на завоевание всей Азии[20]. Шаткость такого утверждения очевидна. Прежде всего, источники передают это не как действительный факт, но как легенду, поэтому все они употребляют слова: "рассказывают", "утверждают"[21]. Сам Арриан, от которого мы могли бы ожидать более определенных указаний, вынужден признать: "как действительно обстояло дело у Александра с узлом, я утверждать не могу" [22]. Кроме того, следовало бы установить время создания этой легенды. Указание К. С. Мусиенко о том, что она была создана во время посещения Александром Гордия или несколько позднее, является лишь логическим ударением, не подкрепленным фактами. Скорее всего эта легенда могла сложиться тогда, когда Азия была уже завоевана.
Все эти обстоятельства не дают нам права полагать, что у Александра был план мирового господства на начальном этапе восточных походов. В это время такого намерения у него не было даже по отношению к Азии, всему Персидскому государству[23].
Вторая группа ученых, также отрицающая эволюцию идеи мирового господства у Александра, считает, что эта идея отчетливо выступает перед нами только в конце похода, в Индии. Выразителем этой точки зрения является известный немецкий историк Вилькен. Он писал: "Александр хотел быть мировым владыкой, который измерял бы свое государство до естественных границ Ойкумены. Походом в Индию он хотел начать осуществлять идею мирового господства..." [24]. Вряд ли может быть принята эта точка зрения, отрицающая диалектику развития, сбрасывающая со счетов зигзаги и изменения в восточной политике в процессе завоеваний.
Третья группа историков, не отрицая миродержавни-ческих устремлений Александра, отказывается установить время возникновения этих устремлений. К 'ним относятся Л. Омо, Ж. Мадоль и др. Так, например, известный античник Франции Л. Омо, отмечая осторожный и трезвый план Филиппа II, ограниченный присоединением к Македонии Малой Азии, противопоставляет ему Александра, который, "применяясь к обстоятельствам, не замедлил заглянуть гораздо выше и дальше" [25]. Эти историки не пытаются проанализировать конкретный материал, определенно показывающий этапы в завоевательных планах Александра.
Четвертая группа историков полагает, что к идее мирового господства Александр пришел постепенно. Среди них: П. Жуге, П. Клоше, А. Эймар, Ж. Вольтер, Ж. Ромен, А. Боннар, М. Фортина и др. Александр, по словам Жуге, вынашивал самые широкие замыслы, но не мог в 'случае необходимости их не откладывать и приближался к цели постепенно [26]. Еще более определенно говорит об этом П. Клоше, который указывает, что в начале похода для Александра речь шла лишь о том, чтобы возобновить "прерванную попытку своего отца"[27]. К данной группе историков принадлежит и автор этих строк. М. Фор тин а приходит к выводу, что только в ходе развернувшихся событий и благодаря огромному успеху, который сопровождал действия на азиатской земле, Александр уточнил конечную цель, которой он добивался [28].
На основе критики источников и анализа апологетической и антиалександровской традиций мы приходим к выводу, что сначала Александр выступает с филэллинской программой и ею маскирует планы захвата малоазийских земель. Так, высадившись в Малой Азии, он принес жертву греческим богам и особые почести воздал героям эпической Греции Патроклу и Ахиллу, стремясь показать, что свое будущее он связывает с греческим прошлым и настоящим
