Восточная политика Александра Македонского - [75]
В антиалександровской традиции поход Александра к оракулу Амона описывается в общих чертах так же, как в апологетической традиции. У Курция тот же малодоступный по трудности путь, те же бесплодные, пышущие невыносимым жаром пески, тот же освежающий дождь, те же вороны, выполнявшие роль проводников [346]. Мы находим у Курция близкое к Арриану описание оазиса с его богатой растительностью, обильными источниками пресной воды, удивительно мягким климатом [347]. Курдий лишь сообщает (подробности об обитателях самого оазиса и их ближайших соседях.
Курций более определенно отвечает на вопрос, почему Александр предпринял эту сопряженную с большими трудностями экспедицию. Его побуждало страстное желание дойти до храма Амона, которого он считал своим прародителем, или хотел, чтобы его таковым считали [348]. Значит, Александр шел туда с заранее продуманной целью, которую там полностью достиг. События, разыгравшиеся в самом храме, излагаются, за исключением хронологической последовательности так же, как у Плутарха. Жрец устанавливает родство Александра с богом. Александр принимает с благодарностью это решение жреца, который, продолжая льстить ему, объявляет, что он будет правителем всех земель. На вопрос царя, наказаны ли убийцы его отца, он получил ответ, что убийцы Филиппа наказаны, но отец Александра недоступен для преступления, и что сам царь будет непобедим, пока будет жить [349]. В отличие от других источников, Курций указывает на то, что вопрошал оракула не только Александр, но и его друзья, которым разрешалось воздавать божеские почести царю-победителю [350]. Царь не только позволял называть себя сыном бога, но даже отдал об этом приказ; он хотел этим возвеличить славу своих подвигов [351].
Ничего нового по этому вопросу не сообщает Диодор. За исключением некоторой конкретизации и детализации, им передается та же версия о трудном пути по безводной пустыне, о прелестях оазиса, о жителях его и его окрестностей. В храме жрец приветствует Александра как сына бога, тот принимает этот титул только с условием, если бог даст ему власть над всей землей. Жрец объявил, что просьба эта будет исполнена [352]. Доказательством его рождения от бога будет его успех в великих предприятиях. Не знавший раньше поражений, он отныне будет вообще не победим [353].
Таковы самые общие сведения античных авторов о важном событии в истории восточных завоеваний. Получить ясную картину об этом событии при состоянии наших источников очень трудно. Мы находимся здесь под известным гипнозом той традиции, которая преувеличивала и приукрашивала легенды и выдумки, происходившие в основном из лести царю [354]. Подчеркнуто выразительное описание похода Александра к храму Амона, полное драматизма и божественного вмешательства, которое мы находим во всех источниках, в основных чертах исходит от Каллисфена [355].
Вполне допустимо, что поход в Ливийскую пустыню был очень трудным, и это предприятие, малооправданное в глазах современников, было не менее опасным, чем остальные. Многое казалось непонятным и вызывало удивление. Была ли нужда в том, чтобы Александру самому подвергаться опасностям пути? Разве нельзя было завоевателю отправить к оракулу Амона своих послов? Если этого не было, то, по-видимому, Александр, действительно, придавал слишком большое значение ответу оракула и всему этому мероприятию.
Разные источники сообщают, что Александру была предвещена богом постоянная победа и власть над миром. По существу это соответствует традиции фараонов, по которой бог обещает фараону победу, бросает к его ногам все страны и все чужие области, обещает ему разбить все народы, "соединенные в его руке". Поэтому, согласно египетским обычаям, вполне вероятно, что верховный жрец храма Амона сообщил Александру правовой титул и все прерогативы, связанные с ним, которые были обычны для египетских царей.
Но верховный жрец святилища не только приветствовал Александра как законного носителя власти. Почти вое источники (за исключением Арриана) сообщают, что Александр назван сыном бога. Именно это наименование было тем, за чем был совершен поход в оазис; потому что прежде всего в этой особой связи Александра с Амоном проявился божественный характер его власти. Именно в этом суть значения посещения храма Амона для политики Александра. Официальная версия, представленная у Арриана, эту суть скрывает.
А. Боннар, идя за этой версией, указывает, что когда Александр вышел из храма, друзья бросились расспрашивать его, о чем шел разговор внутри святилища. Но Александр ответил им молчанием. О чем говорило это молчание? Оно говорило, пишет Боннар, о душе, созерцавшей тайну, которая ей открылась. Только обнаружением божественности своего рождения, только убеждением, что он был сыном не Филиппа, а самого бога Амона-Ра, можно объяснить глубину царского молчания. Он узнал у бога, "все, что хотел узнать", - единственный ответ, который он процедил сквозь зубы [356]. Между тем в собственных интересах самого Александра было, чтобы тайна, окутывавшая его посещение святилища, была не полностью сохранена, ибо он хотел при помощи своего обожествления укрепить свою власть, представить ее в первостепенном величии, заставить в нее поверить подвластные народы. Религиозное обоснование, которое получила в Египте власть Александра, имело для него большое значение. Кроме того, македонскому завоевателю было также важно перетянуть на свою сторону жречество, игравшее большую роль в Египте и в странах Востока вообще. Это должно было облегчить ему задачу завоевания и создания нового государства.
