Восточная политика Александра Македонского - [77]

. Это его стремление ко всемирному братству, которое сопутствовало ему на протяжении всей его жизни, как и греческий гуманизм, были восприняты, по мнению Боннара, из греческой литературы [372]. Гомер, поэмы которого Александр страстно любил, перечитывал перед сном, клал их под подушку рядом с мечом, учил о братстве, которое перед лицом всеобщей смерти объединяет всех людей: греков и варваров, друзей и врагов - в единую общность. Произведения Эсхила, одного из трех великих трагиков Афин, Александр взял с собой в поход и перечитывал их много раз. Солдат Саламина Эсхил, среди развалин сожженных Афин, среди опустошенных захватчиком оливковых и виноградных рощ, написал поэму "Персы" - трагедию о жалости к персам, заставляя единодушно биться сердца своего народа в унисон рыданиям побежденного врага... Аристофан, смело выступивший в осажденных Афинах против яростных потоков демагогии, в своих пьесах поднял мечту о радостном мире, о мире для всех друзей и врагов. Этот гуманизм, - указывает Боннар, - провозгласивший любовь ко всем людям, вскормил своим молоком идею и дела Александра. Не будучи греком, он не имел того предрассудка, что люди делятся на две непримиримые расы - греков и варваров, и не разделял той шовинистической лихорадки, которая потрясла Грецию и проявилась в конце V и в IV вв. до н. э. В произведениях писателей и философов антагонизм между греками и варварами стал аксиомой. Даже в своем шедевре "Ифигения" Еврипид вложил в уста несчастной дочери Агамемнона стих, который оправдывал ее жертву: "Варвар рожден для рабства, а грек - для свободы". Платон в "Республике" указывал, что варвары "по природе" являются врагами греков. Ненависть, которую питают греки к ним, "естественна", нужно с ними воевать и беспощадно их уничтожать. Аристотель - наставник Александра - говорил, что варвары не только являются таковыми "по природе", но они, кроме того, являются "по природе" рабами. Поэтому в письме к самому Александру, отрывки из которого сохранились у Плутарха, Аристотель советовал царю "обращаться с греками как отец, с варварами - как властелин; с первыми- дружелюбно и фамильярно, а со вторыми так, как обращаются с животными или растениями". Александр не принял этой программы.

По утверждению Бонн ара, первый план и замысел экспедиции Александра уже показывает, что он имел намерение истинного философа, который не думал о приобретении богатств и земель, а стремился к обеспечению всеобщего мира, согласия, союза и связи между всеми людьми, живущими друг с другом. Расистская теория, как указывает Боннар, ставшая в Греции традиционной и углублявшая в эллинской душе пропасть между греками и варварами, была заменена самыми дерзкими и плодотворными революциями Александра, какие когда-либо знала история; они ввели новое понятие гуманности, где дискриминация осуществлялась между порядочными людьми и злодеями. Самой страстной мечтой Александра, по мнению Боннара, было устранить различие между греками и варварами и создать единство в пестром и покоренном им античном мире. Этот реалистический принцип, освященный богом, с которым он беседовал в тиши египетского храма, дал возможность Александру выработать простые понятия для конкретного действия. Эти понятия исходили из того, что бог является отцом всех людей, а все люди, независимо от того, греки они или варвары, являются братьями. Поэтому все народы, известные Александру, должны питать друг к другу одинаковые чувства и жить в согласии. Причем все люди должны быть не пассивными подданными царя, а участвовать вместе с ним в управлении государством [373].

Такова точка зрения на этот вопрос Андре Боннара. Прогрессивный швейцарский ученый, непримиримый враг расистской теории и практики современных расистов и шовинистов, создал для Александра идеализированную программу, главным содержанием которой является устройство утопического для классового общества государства на идеалах равенства и братства.

Для того, чтобы более объективно определить значение тех нововведений, которые осуществлены Александром на Востоке, надо прежде всего выяснить, что о них говорят источники - как те, которые относятся к апологетической традиции, так и те, которые относятся к антиалександровской традиции.

Арриан указывает, что введение восточных обычаев Александром осуществлено довольно поздно. До пребывания македонской армии в Средней Азии мы о них ничего не слышим. Лишь в эпизоде с Бессом и Клитом имеются указания об этом. Так, по восточным обычаям Александр казнил Бесса, приказав отрубить ему нос и кончики ушей, отвести его в Экбатаны и там казнить перед толпой мидян и персов [374]. Арриан осуждает такое жестокое наказание и не одобряет варварского обычая увечить человеческое тело. Историк также порицает царя за то, что он в это время увлекся мидийской и персидской роскошью и жизнью варварских царей, совершенно отличной от жизни подданных. Он сменил родную македонскую одежду на мидийскую, вместо головного убора надел тюрбан побежденных персов [375]. При изложении трагедии с К литом указывается на то, что у Александра вошло в привычку пировать по-новому, по-варварски и что вообще у него росла склонность к варварским обычаям