Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - [12]
В том решении говорилось о том, что неправильно сравнивать отношения раба и хозяина с теми узами, которые связывают отцов и детей. Цель родителя – воспитать ребенка готовым к свободной жизни, для чего необходимо развивать в нем нравственность и интеллектуальные способности. В случае же с рабом дело обстоит иначе. «Нет никакого смысла в том, чтобы обращаться к рабу с нравственными поучениями», – говорилось в решении. Главный судья Руффин из Северной Каролины подытожил свое мнение по этому вопросу следующими словами:
Цель хозяина – прибыль, а также личная и общественная безопасность. Субъект – человек, обреченный своим положением жить без знаний и без права создавать что-либо свое. Он обязан трудиться на благо другого. Какие моральные соображения могут внушаться такому существу? Должен ли он работать ради личного счастья и из чувства естественного долга? Подобное можно ожидать только от того, кто беспрекословно повинуется воле другого. Такое послушание является следствием безусловной власти над телом. Ничто другое не может привести к такому результату. Власть хозяина должна быть абсолютной, чтобы сделать подчинение раба непререкаемым[46].
Вынося решение, судья Раффин даже не пытался оправдать его моральными соображениями. «Руководствуясь принципами права, – говорит он, – каждый человек должен воспротивиться такому закону, но при существующем положении вещей все должно происходить именно так. Здесь не может быть никаких исключений. Это жестокая реальность не только для рабов, но и для свободной части населения».
Это судебное решение выводит на чистую воду идею, которая всегда лежала в основе рабства, – идею о том, что зло для одного человека является благом для другого. Однако история рабства доказывает как раз обратное: зло порождает зло, так же как болезнь порождает болезнь. Несправедливость по отношению к одной части общества в долгосрочной перспективе обязательно обернется вредом для всех.
Жизнь раба на маленьких плантациях, расположенных на возвышенностях, и на больших плантациях вдоль побережья сильно различалась. Для примера, на плантации, где я родился, в округе Франклин, штат Вирджиния, насколько мне помнится, было всего шесть рабов. Мой хозяин и его сыновья работали бок о бок со своими невольниками. Таким образом, мы росли все вместе, как члены одной большой семьи. Надсмотрщика не было, и мы узнавали своего хозяина, а он – нас. Большие плантации на побережье обычно находились под руководством надсмотрщика. Хозяин и его семья большую часть года находились в отъезде. О личных отношениях между ними вряд ли можно было говорить.
Джон Кэлхун, величайший государственный деятель Южной Каролины, воспитывался на плантации, мало чем отличавшейся от той, где вырос я. Один из биографов рассказывает, как отец Кэлхуна, возвращаясь со службы в законодательном собрании Чарльстона, привез домой молодого африканца. Этого человека недавно доставили с черного континента на каком-то английском или американском судне. Дети в округе и, несомненно, некоторые из пожилых жителей никогда раньше не видели чернокожего. Он был первым цветным, оказавшимся в этой части страны. Патрик Кэлхун нарек раба Адамом и через некоторое время нашел ему жену. Одного из детей чернокожего Адама звали Суони. Он вырос на плантации вместе с Джоном Кэлхуном и много лет оставался его товарищем. Суони дожил до глубокой старости и любил рассказывать о детстве, которое он провел вместе с самим Джоном Кэлхуном. Они вместе охотились и рыбачили, вместе трудились[47]. «Мы работали в поле, – говорил Суони, – и много раз под жарким солнцем бок о бок пахали землю».
О ранней жизни Кэлхуна я узнал из рассказа полковника Пинкни Старка. Этот человек также прекрасно описал все особенности института рабства в том виде, в каком он существовал в той части страны, где ему довелось жить. В тех местах плантатор сам обрабатывал свою землю. Надсмотрщик появился лишь позже, и полковник Старк считает, что «ужасы и несправедливости стали случаться только в тот момент, когда между рабом и хозяином появился посредник». Вот как он рассказывает о жизненном укладе на одной из плантаций:
Недалеко от плантации семьи Кэлхун жил человек, который участвовал в старой войне за свободу. Долгие годы он сам управлял делами плантации, но под конец жизни согласился нанять надсмотрщика. Всякий раз, когда между рабом и его начальником возникали разногласия, хозяин принимал сторону первого и увольнял второго.
В дождливые дни темнокожие женщины пряли хлопок, из которого ткачиха изготавливала ткань, а портниха шила летние вещи для рабов и хозяев. Овец стригли, а шерсть использовали для пошива зимней одежды. Мясо забитого скота съедали, а шкуры дубили, и местный сапожник изготавливал из них обувь.
У хозяина были свои плотники, колесники и кузнецы, а кроме крупного рогатого скота и овец, старый плантатор разводил лошадей и мулов. Он выращивал собственную пшеницу для муки, а также другие зерновые культуры, кукурузу и хлопок. Он дистиллировал собственный бренди из персиков и подслащивал его медом, добытым на личной пасеке. Его рабы были накормлены и одеты, за ними тщательно ухаживали в случае болезни, а в старости они были вольны делать то, что считали нужным.
