Восстание 2456 года - [86]

— Может быть, — он поколебался, затем добавил: — Я думал о том, как много темноты в этой Вселенной и как малы, беззащитны эти драгоценные искры света. «Ты хранишь эти звезды в святой чистоте. И — спасибо Тебе! — небеса эти древние так сильны и прекрасны…»

— Поэзия, капитан?

Ирония, проскользнувшая в вопросе Вильмы, стерла улыбку с лица Бака.

— Вильям Водсворт, — ответил он.

Вильма коснулась его плеча.

— Извини, — виновато произнесла она. — Мне так часто приходилось возводить стены вокруг себя, чтобы защищаться, что иногда я делаю это уже бессознательно.

— Стены могут, конечно, защитить от обид и боли, но иногда они не пропускают к тебе счастье.

— Знаю, — кивнула Вильма. — И, как я уже сказала, я сожалею о сказанном. Немного счастья стоит той боли, которая может прийти с ним…

Бак увидел в ее карих глазах непривычную нежность и улыбнулся.

— У меня есть тост, — сказал он. — За нашу добрую старушку Землю. Пусть она снова начнет жить!

Вильма подняла свой бокал, и он со звоном коснулся бокала Бака.

— Такое пожелание стоит награды.

— Но, знаешь, ведь это только начало.

Сквозь счастливое состояние, в котором пребывал Бак вдруг проглянула усталость. Он подумал о всех тех, кто умер, чьи жизни поглотил Хауберк.

— Я знаю. Я не желторотый птенец и имею опыт борьбы. Несомненно, РАМ ударит по нам снова, используя для этого все имеющиеся в ее распоряжении средства. Мы затеяли дело, которое может кончиться только победой или смертью.

Живой блеск медленно возвращался в глаза Бака.

— Мне нравится риск, — сказал он. Вильма рассмеялась.

— Мне тоже, — ответила она. Выражение ее глаз говорило больше, чем произнесенные вслух слова.

— Тогда мы хорошая команда, — медленно произнес он. — В его голубых глазах ясно читалось восхищение ее красотой.

— Я тоже так считаю.

Казалось, Бак не заметил скрытого смысла этих слов.

— Предстоит нелегкая работа, — произнес он задумчиво.

— У тебя появились какие-то мысли?

— Есть кое-что… Только я боюсь, что мой образ мышления целиком из двадцатого столетия. Существуют такие аспекты вашей действительности, которые я как-то забываю принимать во внимание, этих «джинни», например. Вообще весь этот компьютеризированный мир, которого не было в мое время. Сейчас компьютеры занимаются всеми человеческими делами.

— Мне кажется, что все у тебя отлично получается.

— Может быть, это только кажется. Может быть, это только иллюзия.

— Иллюзия? — Вильма едва не поперхнулась своим напитком.

Прокашлявшись, она махнула рукой в сторону толпы.

— Ты дал этим всем людям надежду, которую они искали всю свою жизнь.

— Ты имеешь в виду эту популярность? «Эта слава — всего лишь мелкая монета», — процитировал он чьи-то слова. — Но я ничего не имею против того, чтобы нести ответственность за происшедшее. Моя заслуга.

— Но так оно и есть, — сказала Вильма.

— Я знаю. И всегда умел отвечать за свои поступки.

Вильма взглянула на него сбоку. Его резко очерченный профиль говорил о надежности и твердости характера. Ощущалась прочность скал, разделяющих Северную Америку. Вильма подняла бокал.

— Завтра будет достаточно времени, чтобы серьезно заняться планами. А сегодня вечером мы празднуем нашу первую реальную победу.

— За победу, — сказал Бак. — Какой бы она ни была.

— За победу, — ответила Вильма.

Адела Вальмар получила специальный выпуск новостей о потере Хауберка, находясь в уединении в своем бархатном офисе. Новость вызвала у нее выброс адреналина в кровь. Подробностей не было, их оказалось невозможно получить даже от ее наиболее могущественных источников информации; новость была одна — Хауберк уничтожен. Она тут же подумала о планах защитных полей Хауберка, которые она продала обидчивому чопорному провокатору Харту, и губы ее дрогнули. Этот человек сделал удачный ход; несмотря на то, что о нем не упоминалось в официальных источниках, Адела знала наверняка, что он был связан с НЗО.

Инстинкт подсказывал ей, что НЗО удалось в конце концов провернуть очень крупную операцию, направленную против РАМ. Она хорошо понимала, что означает уничтожение Хауберка. Она видела Землю как расширяющийся рынок для своих сервиса и талантов. Будет война. РАМ, несомненно, двинется, чтобы сокрушить НЗО. Возможности делать деньги, используя для этого как одну, так и другую противоборствующие стороны, заставили глаза Аделы заблестеть, в них полыхал темный огонь алчности. Она останется в стороне от конфликта, собирая урожай с обеих сторон.

Она чуяла запах перемен, и ее нос, улавливающий выгоду был направлен в сторону НЗО. Кроме того, ее томила скука, а там был Харт, который сумел заинтриговать ее. Она внимательно просмотрела список имеющихся продаж — физических, материальных и прочих, — выискивая какой-нибудь объект, который мог бы заинтересовать этого человека. У нее появилось намерение завладеть Хартом, а лучший способ сделать это — стать необходимой ему. Она пристально вглядывалась в листы, испытывая подлинное удовольствие.

А глубоко в недрах Главного компьютера РАМ грыз кости Хауберка Мастерлинк. Он был в сантиметрах от победы — от уничтожения своего заклятого врага, но вместо него его электронные зубы цапнули пустое пространство. Гнев Мастерлинка не утихал. И Карков утратил всякое желание успокаивать разошедшегося двойника. Ореол нестройных статических помех всегда окружал его рост. Набираясь сил, он сжигал все, что попадалось на пути. В центре этой яростной бури находилось имя — одно-единственное, — сияющее белым жаром от раскаленной ненависти, окружавшей его. Мастерлинк монотонно повторял это имя в какой-то абсурдной литании, пока оно не превратилось в бессмысленную песню. Это имя было — Бак Роджерс.