Восстание 2456 года - [82]

— Он находится там! — закричал Антон Хауптман, рывком отделяясь от группы функционеров РАМ и стреляя прямой наводкой в грудь Сифориана. Упав на пол, он указал на маленький, неопределенного вида, компьютер.

В то же мгновение Сифориан поднял свой лазер и выстрелил в предателя. Выстрелил и Бак, послав пулю из своего 45-го калибра прямо в грудь Сифориану. Тела обоих РАМовских супервизоров распластались на полу. РАМовцы и бойцы НЗО заняли удобные, насколько это было возможно, позиции и открыли огонь.

Бак быстро проскользнул под зеркально отполированным столом к компьютеру, который указал Хауптман. Здесь была только одна клавиатура. Бак вытащил тиккерную ленту, на которой Хьюэр напечатал «Лазарус», из кармана летного комбинезона. Пальцы его слегка задрожали, когда он поднял руки над клавиатурой. Световые блики метались по залу, и куски потолка сыпались градом, когда лазерные лучи рикошетом ударяли в него, отражаясь от полированных поверхностей предметов.

— Бак! Одна минута десять секунд! — закричала Вильма…

Бак поддержал тиккеровую ленту у клавиш, затем, решившись, ввел требуемые двадцать цифр. Прошло три секунды — и ничего. Станцию продолжало сотрясать. Бак ударил по компьютеру кулаком и завопил:

— Ну, давай же, быстрее, ты, ведро с болтами!

Вдруг все прекратилось. Вибрация стихла, умолкли сирены, не слышалось выстрелов. РАМовцы, как и бойцы НЗО, замерли, прислушиваясь. Бак улыбнулся:

— Кейн был прав, Вильма. Это был вопрос времени и только.

Вильма, Вашингтон, Барни и двое из его экипажа не пострадали, хотя их щеголеватая форма пришла в плачевное состояние.

— Складывайте оружие и выходите, — приказал Бак трем оставшимся в живых РАМовцам; сейчас его акцент уроженца запада стал особенно заметен. — Барни, запри-ка их у себя на бриге.

— Да, кэп, — прогремел Барни, тесня офицеров РАМ из комнаты.

— Вашингтон, отправляйся к своим «Орлам». Скажи, что встретимся дома. — Чувствовалось, что Бак счастлив.

— С удовольствием, капитан, — ответил ветеран НЗО, испытывая усталость и облегчение одновременно. Его истребитель тоже покинул ангар.

В помещении разбитого центра управления станцией остались только Бак и Вильма. Несколько минут они сидели на полу, наслаждаясь наступившей наконец тишиной. Потом Вильма поднялась и приблизилась к Баку. Они были совсем одни на этой, всеми покинутой, станции. Повернув голову, Вильма неожиданно поцеловала Бака.

— За что же это? — спросил он.

— Ты оказался первым, кто нашел этот командный пост, ты и получаешь приз. — Улыбка Вильмы не могла скрыть утомления, но в глазах ее мерцали веселые серебряные огоньки.

— А я ведь и вправду его заслужил, — согласился Бак, улыбнувшись в ответ.

— Есть какие-нибудь дальнейшие распоряжения? — спросил Марчсон у голограммы Гользергейна после того, как они обсудили потерю Хауберка.

— Да. Удерживайте Кейна и его парней, пока я не прибуду. Думаю, я появлюсь там не позже, чем через десять минут после его прилета. Я хочу сам допросить их. Проследите, чтобы все было абсолютно секретно.

— Разумеется, сэр…

Гользергейн, щелкнув переключателем канала связи, отрезал последние слова Марчсона. Затем повернулся к трем администраторам, сидевшим позади него.

— Итак, значит, это действительно правда. — На худощавом лице Джэнден Сольена застыло серьезное выражение.

Он являлся вторым лицом — после Гользергейна — в Центральном Совете Директоров РАМ. Он был довольно короток для марсианина, а его седые со стальным отливом волосы кудрявились, обрамляя лоб с неприличной пышностью.

— Это правда, — громыхнул Гользергейн. — Каким бы ни был Кейн, это не тот человек, который станет лгать без причины.

— Что ж, мы в этом удостоверились. Главный вопрос в том, что нам следует предпринять по этому поводу? — озабоченно нахмурился Майкл Биттенхаус.

Он был младшим членом Совета Директоров, выбранным всего год назад. Он горячо откликнулся на вызов Гользергейна явиться на срочное заседание членов Совета и теперь хотел использовать шанс и упрочить свои позиции.

— Мы допросим этих пилотов, — сказал Гользергейн. — Думаю, после этого у нас появятся какие-нибудь идеи относительно того, что делать дальше.

— Это самая крупная победа НЗО. Раньше они не замахивались на подобные акции, — произнес чей-то четвертый голос.

Гользергейн обернулся к последнему члену Совета, принимающему участие в этом собрании, Рандо Вальмару.

— Вам следует лучше следить за тем, что вы говорите, — произнес он недовольно.

— Что я и делаю. Нам нет нужды притворяться здесь, друг перед другом. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

Вальмар получил свое директорство, используя связи с марсианской королевской семьей. Он воображал себя дьявольски хитрым и умным — это был дядя Аделы Вальмар.

— Понимаю, — саркастически продолжил Гользергейн. — Сейчас нам, видимо, предстоит выслушать одну из ваших лекций.

У него не было настроения для вальмаровских спичей.

Вальмар кивнул.

— Ну, в таком случае я вас покидаю, — сказал Гользергейн.

— Мистер Гользергейн, не хорохорьтесь, — призвал к порядку Сольен. — Вы же знаете, какой ум у Рандо. Он умеет представлять предельно объективную картину…