Воспоминания японского дипломата - [54]

Переговоры проводились в Токио. В состав советской делегации входили посол СССР в Японии Юренев, заведующий Дальневосточным отделом Народного комиссариата иностранных дел Козловский и специально прибывший в Токио заместитель директора Китайско-Восточной железной дороги Кузнецов. Маньчжоу-го представляли посол Цин Шиюань и заместитель министра иностранных дел Охаси Тюити.

На начальном этапе переговоров русские указали на неправильное, с их точки зрения, обращение с русскими служащими железной дороги (чем возбудили враждебность представителей Маньчжоу-го) и запросили за дорогу миллиард золотых рублей. Пока переговоры топтались на месте, министерство иностранных дел Маньчжоу-го, вступив в сговор с некоторыми офицерами японской армии, организовало захват большого количества русского персонала дороги, после чего представители СССР заявили, что не могут продолжать переговоры до освобождения этих служащих. Переговоры оказались на грани краха. Генерал Нагата, переведенный к тому времени на пост директора Бюро по военным делам, испытывал серьезное беспокойство за их будущее. В это время новым министром иностранных дел стал Хирота Коки, крайне заинтересованный в урегулировании советско-японских отношений. В этой обстановке я несколько раз беседовал с советскими представителями, особенно с Козловским, и, в конце концов, уладив все недоразумения и осложнения между советской и маньчжоугоской сторонами, мне удалось добиться возобновления переговоров.

С этого момента они велись между СССР и Японией, и, естественно, отвечать за них с японской стороны пришлось мне. Русские вскоре пошли на значительную уступку, отказавшись от своих претензий на получение платы в золотых рублях и согласившись с нашим предложением об уплате двух третей цены японскими товарами, а мы, со своей стороны, удовлетворили просьбу русских о выплате пенсий сотрудникам дороги и о предоставлении гарантий уплаты со стороны правительства Японии. Когда все спорные вопросы были решены и оставалось только написать текст соглашения, мой старый отец тяжело заболел и скончался. Мне пришлось взять двухнедельный отпуск и выехать на родину, доверив проработку деталей заведующему Первым сектором моего Бюро Ниси. За исключением крайне малого числа непримиримых противников СССР, японская общественность тепло приветствовала урегулирование проблемы КВЖД, видя в нем возведение мирными средствами преграды на пути экспансии России в восточном направлении.

К тому времени прошло уже несколько лет с тех пор, как в 1929 году заместитель наркома по иностранным делам Кара-хан сообщил министру-посланнику Ёсидзава, находившемуся тогда в Токио, о желании СССР заключить с Японией пакт о ненападении. Японское правительство несколько раз заявляло в ответ о несвоевременности такой меры. Я знал, что японская сторона попросту не готова к заключению такого пакта. Но момент представился мне подходящим для реализации моей давней идеи о создании комиссии по демаркации границы и урегулированию спорных вопросов между СССР и Маньчжоу-го. Я намеревался заручиться согласием различных кругов в Токио, а затем добиться понимания со стороны Маньчжоу-го. Однако выполнение обоих пунктов моего плана столкнулось с трудностями. Дело в том, что, хотя политика

Японии в отношении СССР, казалось, в общем-то устоялась, в рядах армии по этому вопросу все еще сохранялись весьма острые противоречия. Противостояние между умеренно настроенным по отношению к СССР директором Бюро по военным делам Нагата и сторонниками жесткого курса, адресованного Советам, становилось все более напряженным, и летом 1935 года один из армейских офицеров убил генерала. (Непосредственной причиной убийства российская проблема не была). Незадолго до этого генерал Нагата приходил ко мне, говорил о своем стремлении к стабилизации международного положения, просил меня работать во имя достижения этой цели и обещал приложить все усилия к тому, чтобы в том же направлении вести и армию. Мы договорились работать вместе ради достижения общей цели. Потом я на неделю уехал отдохнуть в Каруидзава и там с прискорбием узнал о неожиданной гибели генерала.

Как бы там ни было, я, твердо придерживаясь установленной линии в отношении СССР, принял решение начать переговоры. Однако Маньчжоу-го и Квантунская армия настаивали на том, что демаркация границы должна предшествовать созданию предложенной комиссии, и переговоры не могли сдвинуться с места. Но в марте 1936 года СССР согласился провести демаркацию на определенных условиях. В ходе переговоров, которые продолжались с апреля по ноябрь, стороны согласились создать комиссии по демаркации и урегулированию спорных вопросов на восточном участке границы между СССР и Маньчжоу-го с последующим распространением этого соглашения и на остальные ее участки. Были также обсуждены организационные структуры и полномочия таких комиссий. Тем не менее претворить результаты переговоров в жизнь не удалось, ибо незадолго до их завершения советско-японские отношения ухудшились в связи с заключением японо-германо-итальянского Антикоминтерновского пакта.