Воспоминания японского дипломата - [40]

При таких обстоятельствах конференция в Чанчуне, где японская сторона намеревалась предпринять очередную попытку добиться удовлетворения своих требований до вывода войск, не имела шансов на успех. Встреча между представителем Японии, директором Европейско-Американского бюро Мацудайра, и представителем Дальневосточной республики и Советской России Иоффе была прервана в самом начале. Прежде, чем переговоры в преддверии вывода войск дали какие-либо результаты, Япония, в какой-то мере руководствуясь обязательствами перед Соединенными Штатами, приняла решение эвакуировать все войска из Сибири с оговоркой, что продлит оккупацию Северного Сахалина в качестве меры, гарантирующей решение инцидента в Николаевске.

Из Чанчуня Иоффе перебрался в Пекин и оттуда продолжал наблюдать за развитием ситуации. Другой представитель японской стороны, виконт Гото Симпэй, пытаясь решить российскую проблему, пригласил Иоффе посетить Японию для продолжения переговоров и поправки здоровья. Виконт Гото давно, еще с царских времен, интересовался российскими делами, и его интерес возрос еще более, когда он стал президентом Южно-Маньчжурской железной дороги. Именно Гото уговорил принца Ито отправиться за рубеж с важной миссией, во время которой принц, к несчастью, умер в Харбине. Виконт Гото пригласил Иоффе в Японию с согласия премьера Като Томосабуро, и в начале 1923 года советский представитель прибыл в Атами, где между ним и Гото состоялось несколько встреч. На них обсуждались главным образом такие вопросы, как признание Россией ее долгов и прав частной собственности, а также урегулирование инцидента в Николаевске. В связи с этим последним обсуждалась и продажа Северного Сахалина. Гото часто советовался о курсе переговоров с министром иностранных дел и запрашивал мнение правительства. В частности, ранним утром 24 апреля, перед отъездом в Атами, он направил министру иностранных дел пространное послание, в котором запрашивал мнение правительства о всех нерешенных вопросах.

Министр иностранных дел поручил мне немедленно составить проект решения Кабинета для представления тем же утром на его заседании. Я тут же выполнил поручение и, утвердив текст у только что пришедшего на работу директора Бюро Мацудайра, поспешил с ним на заседание Кабинета, где он был одобрен. Затем мне поручили доставить ответ виконту Гото, и я срочно выехал на поезде в Атами. Уже после двенадцати часов дня поезд прибыл на станцию Манадзуру, где в привокзальной закусочной меня ожидал виконт с сопровождающими. Я быстро сошел с поезда и поспешил ознакомить Гото с содержанием решения Кабинета. Однако виконт уже успел утром повидаться с Иоффе и, сообщив мне о том, что их встреча была очень приятной, в течение полутора часов рассказывал мне об их беседе и своих взглядах на всю российскую проблему в целом. Так как министр иностранных дел поручил мне доложить о ситуации премьеру Като, который отдыхал неподалеку от Атами на горячих источниках Югавара, я сразу же после встречи с виконтом Гото поехал к премьеру. Премьер подробно рассказал о своих договоренностях с виконтом Гото и своей собственной политике в отношении России. По его мнению, министерству иностранных дел следовало приложить усилия в интересах успешного исхода переговоров между Гото и Иоффе. Он поручил мне передать его пожелания министру иностранных дел Утида и директору Бюро Мацудайра.

Ни премьер Като, ни виконт Гото не придавали большого значения коммунистической деятельности, а заботились главным образом об урегулировании взаимных интересов на Дальнем Востоке. В этом смысле их мнение отличалось от мнения министерства иностранных дел, общая политика которого в отношении России содержала в себе и идеологический элемент. Более того, со временем между министерством иностранных дел, с одной стороны, и премьером с виконтом, с другой, возникли ощутимые разногласия по вопросу о линии, адресованной Иоффе, и мне приходилось курсировать в этом треугольнике в целях урегулирования взаимных отношений. Переводчик Мори Кодзо был в курсе дела. Хотя переговоры Гото-Иоффе, ввиду неприемлемости некоторых выводов обеих сторон, и не дали каких-либо немедленных результатов, они создали благоприятную атмосферу для дальнейших обсуждений и таким образом проложили путь к пекинским переговорам. Поэтому усилия виконта Гото заслуживают высокой оценки. Его политика сотрудничества с русскими в целях решения наших проблем с Китаем и Америкой выгодно отличалась от более поздней политики президента Рузвельта в отношении Японии и России.

Тем временем министр-посланник в Польше Каваками, который давно занимался российскими делами, вернулся в Японию, и ему было поручено взять на себя конкретные переговоры с Иоффе. Весь июнь 1923 года ушел на подготовительные обсуждения, в ходе которых был достигнут значительный прогресс. Однако поскольку российская сторона (в конце декабря был образован СССР) предлагала в связи с инцидентом в Николаевске и компенсацией за него взаимно зачесть наши требования и ее претензии на покрытие убытков от интервенции, то дискуссия зашла в тупик. Поскольку Иоффе отбывал на родину, переговоры так и остались незавершенными. Сохранились от них лишь протоколы бесед. В сентябре 1923 года в Японии произошло сильнейшее землетрясение, и при занятости правительства восстановительными работами российские дела были на время отложены.