Воспоминания японского дипломата - [37]

Когда открылось наше посольство, первым прибыл поверенный в делах Дэбути, а вскоре его сменил посол Хиоки. Я занял должность старшего секретаря. Так как штат посольства расширился и у меня появилось немного свободного времени, я решил совершить поездку по странам Европы, в которых раньше мне бывать не приходилось. В марте 1920 года я поехал в Польшу, где понял, почему ее называют зерновой житницей Европы. В Варшаве, в ходе встречи с польским министром иностранных дел Патеком, которая состоялась по его просьбе, я услышал от него, что вскоре Польша станет великой державой с населением в восемьдесят миллионов человек. Я заметил, что не могу согласиться с идеей, в соответствии с которой одна только численность населения или территория уже делают страну великой, и что рано или поздно идея эта обанкротится. Хотя в то время Патек был в превосходном настроении и утверждал, что поляки вот-вот, несомненно, возьмут Одессу, ко времени моего возвращения в Берлин через Лемберг (Львов) судьба самой Варшавы перед лицом контрнаступления красных стала весьма неопределенной. Как же рискованно действовала эта и подобные ей страны - им было пожаловано благо независимости, а они ринулись дальше, стремясь стать еще более великими!

У меня было еще три недели отпуска, и я отправился в путешествие через Центральную Европу на Балканы и в Турцию. Для начала в феврале 1921 года я поехал в Вену. Инфляция в Австрии уже достигла серьезных размеров, но, благодаря энергичным усилиям премьера Зайпеля и его подчиненных, удалось добиться значительных улучшений в сфере жилищного строительства и социального обеспечения для рабочих. Однако по сравнению с Веной и ее пригородами территория страны была настолько мала, что уже тогда были очевидны трудности существования Австрии в качестве независимого государства, как то и предвидели премьер Зайпель и другие. Повсеместно приходилось слышать, что установленный Версальским договором запрет на объединение Австрии с Германией неоправдан.

Плывя от Вены вниз по Дунаю, я осознал значение этой реки, как важной транспортной артерии, для европейской истории. В Будапеште я встретился с графом Андраши, выслушал его мнение о причинах мировой войны и узнал, что Венгрия, с ее благодатными условиями для сельского хозяйства, лучше подготовлена к независимому существованию, чем Австрия. Венгры все еще обсуждали негодное правление красных революционеров во главе с Бела Куном весной 1919 года. В Софии, где современной была только часть города, члены кабинета министров и политики, с которыми я встречался, все как один говорили о невыполнимости условий мира, особенно, связанных с репарациями. Румыния, напротив, выглядела вполне довольной, ибо война принесла ей новые территории. Однако, несмотря на богатые сельскохозяйственные ресурсы и запасы нефти, уровень цивилизации и жизни в стране, за исключением Бухареста, был низок. Один англичанин, мой попутчик по дороге из Бухареста в Югославию, рассказывал мне различные истории о неспособности румын к делу, а французский и швейцарский министры-посланники в Бухаресте говорили о не вполне безопасной социальной ситуации в Румынии. Прошло уже три года после войны, но не только в Румынии, но и повсюду на Балканах до сих пор были видны следы разрушений. Разбитое стекло в окне вагона так и не заменили, в спальных купе не было света, и проводники говорили, что, если пассажирам нужно освещение, то они должны покупать свечи. Мне казалось, что, если люди все еще не устранили эти поломки, они, должно быть, очень ленивы, но в то же время масштабы военных разрушений производили на меня угнетающее впечатление. Много лет спустя я был поражен сходством картины, которую можно было наблюдать в Японии на последней стадии второй мировой войны и в самом начале послевоенного периода, с увиденным после первой мировой войны в Балканских странах.

Поскольку к моменту отъезда из Бухареста я из-за положения на транспорте уже использовал две недели своего отпуска, мне пришлось значительно урезать свои планы и вернуться в Германию через Югославию. Простираясь на значительное расстояние с востока на запад и имея крупные угодья плодородных целинных земель, Югославия, казалось, могла рассчитывать на светлые перспективы экономического развития. Границы Югославии в разных пунктах как бы врезаются в территории Болгарии, Румынии, Венгрии и Австрии, и поэтому на пути из Бухареста в Загреб в поезде часто проводились таможенные досмотры. У меня, обладателя дипломатического паспорта, никаких проблем не возникало, но обычным пассажирам приходилось довольно нелегко. Таможенные процедуры длились долго, и вызывали сильное раздражение путешественников, совершавших местные поездки. Кроме того, наличие в каждой стране собственной валютной системы создавало пассажирам дополнительные трудности. Вообще, это еще вопрос, действительно ли независимость малых стран, полученная просто на основе национального самоопределения и при отсутствии экономической базы, и вправду принесла счастье различным народам. Следовало более полно изучить проблему валют и других средств защиты прав малых стран.