Воспоминания японского дипломата - [36]

Когда делегату Германии в Париже Брокдорфу Ранцау представили проект мирного договора, он под предлогом несогласия именно с положениями о виновности за войну, покинул конференцию и вернулся в Берлин. Однако поскольку никакого реагирования на силовое давление не наблюдалось, делегат Герман Мюллер поставил под текстом свою подпись, и Версальский договор был заключен. В Германии договор вызвал резкую критику. Его называли "приказом, а не договором", а недовольство и жалобы по поводу различных его условий выражались на каждом углу. Однако позицию побежденной страны никто не учитывал, и, само собой разумеется, именно такое положение дел впоследствии в огромной степени способствовало приходу к власти нацистов. Учитывая широкое недовольство в Германии и опасаясь, что она может отказаться подписать договор, союзники сосредоточили свои войска на предмостных укреплениях у Рейна. Однако внутреннее положение Германии было таково, что она едва ли решилась бы на столь смелый шаг. Поэтому японская исследовательская группа оставалась в Берлине. Даже после поражения немцы были полны наступательной духовной энергией, но проявляли готовность к замирению. Поскольку в студенческие годы я был поклонником либеральных взглядов Гёте и Канта, я в то время относился к Германии с достаточным сочувствием и пониманием.

Во время мирного урегулирования, когда я находился в Берлине в качестве представителя министерства иностранных дел, не существовало практически никаких острых вопросов между Японией и Германией. Одна из текущих проблем была связана с визитом контр-адмирала Като. Главной темой разговоров повсюду были условия мира, и адмирал Като, неожиданно приехав ко мне в отель "Кайзерхоф", заявил: "Мне нужна Ваша помощь, так как я приехал в связи с Вашей телеграммой". Ранее я направил в Токио телеграмму с рекомендаций направить в Германию японских бизнесменов, ибо считал возможным организовать выгодный для нас импорт германской техники в Японию. Моя телеграмма, очевидно, вдохновила адмирала, и он прибыл в Германию с идеей наладить военный импорт из этой страны. Однако, во-первых, мои намерения предусматривали импорт техники для частных промышленных предприятий, а, во-вторых, между Японией и союзниками было достигнуто понимание в отношении военной техники. Поэтому я отклонил просьбу адмирала, сказав, что в силу своего положения ничем помочь не смогу. Тем не менее, когда я вернулся в Токио, он пригласил меня на обед, где сообщил, что, благодаря мне, наш флот теперь может строить прекрасные подводные лодки.

В связи с моей телеграммой в Берлин приезжала еще одна группа японцев. Представитель компании "Сумимото" Судзуки Масая в сопровождении многочисленных помощников приехал в Германию для закупки лицензии на восстановление азота по методу Хабера. Я очень заинтересовался этим делом и всячески старался помочь нашим бизнесменам, водя их на приемы, и т.п. Однако поскольку немцы по-прежнему высоко оценивали собственную технику и недооценивали японскую, а у японцев были и свои проблемы, то переговоры тянулись до тех пор, пока путч Каппа не заставил гостей в спешном порядке выехать из Германии в Голландию.

Что касается Капповского путча, то один из моих знакомых и бывший офицер германской армии, за несколько дней до беспорядков сообщил мне о возможности свержения правительства по возвращении войск из балтийской зоны. Однако я не обратил на его слова большого внимания и лишь сказал, что, во-первых, в то время как международные отношения Германии находятся в критическом состоянии, безответственные действия "правых” нежелательны, и, во-вторых, у них едва ли есть какие-либо шансы на успех. Однако полученная информация оказалось верной. Однажды утром, вскоре после этого разговора, меня разбудили звуки государственного гимна Германской империи, а из окон "Кайзерхофа” были видны имперские флаги, развевавшиеся над всеми правительственными зданиями. Кабинет Шейдемана бежал из Берлина, а группа Каппа сформировала правительство. Но Социал-демократическая партия и профсоюзы объявили всеобщую забастовку. Транспорт и линии связи были парализованы, и даже гостиницы и рестораны несколько дней были закрыты. В конце концов, мятежники бежали из страны. Я заключил, что, хотя поднять мятеж сравнительно легко, без достаточной подготовки и разумной мотивации обеспечить его успех невозможно. Забастовка в то время была организована великолепно и шла к цели буквально напролом.

Вскоре мирный договор вступил в силу, Япония и Германия восстановили дипломатические отношения, и, в соответствии с положениями договора, им предстояло обменяться поверенными в делах. В Германии, по всей видимости, было много кандидатов на посольский пост, но заместитель немецкого министра иностранных дел, сообщив мне, что его правительство хотело бы направить послом бывшего министра иностранных дел Зольфа, запросил agrement японского правительства на его временное назначение в качестве поверенного в делах. Я передал этот запрос вместе со своими рекомендациями в Токио и вскоре получил инструкцию сообщить о нашем согласии. Готовясь к поездке, господин Зольф спросил меня, как ему лучше понять Японию. Я ответил, что, поскольку в настоящее время между Японией и Германией нет серьезных политических проблем, и, более того, поскольку изучение Японии через призму политики может ввести в заблуждение, ему следует начать с ознакомления с феноменами культуры, особенно с такими, как буддизм, конфуцианство и синтоизм, и прежде всего, коль скоро сам он является санскритологом, приступить к анализу эзотерического буддизма. Позднее, во время встречи в Токио, он говорил, что мой совет оказался исключительно полезным. Как посланник побежденной страны, господин Зольф находился в очень трудном положении, но ему удалось завоевать доверие официальных и неофициальных кругов Японии. Например, Гото Симпэй задавался вопросом, много ли в Германии людей такого калибра, как Зольф. Несомненно, своим высоким авторитетом он в большой степени был обязан своим личным качествам, знаниям и опыту, но также и способности понять характер и образ мышления японцев. Если иностранец знакомится со страной путем концентрации внимания на политических или экономических интересах, его мнение об этой стране будет меняться по мере того, как меняются времена. С другой стороны, если он наделен глубоким пониманием ее духовных и культурных черт, его пристрастия или суждения никогда не будут ошибочными. Об этом особенно должны помнить дипломаты.