Воспоминания японского дипломата - [158]

На следующий день, 19-го, я позвонил Хирота в Кугэнума. Рассказав ему о состоянии дел, я указал на необходимость материализовать любое российское посредничество до того, как оправдаются появившиеся незадолго до этого слухи о предстоящей встрече глав государств США, Великобритании и СССР. Мы договорились, что Хирота сделает все возможное, чтобы активизировать переговоры с Маликом.

20 июня я был принят императором и, согласно договоренности с премьером Судзуки, доложил ему о цели инициированных нами переговоров с СССР, о том, почему СССР представлялся нам наиболее подходящим посредником, и об осознании нами того факта, что Японии придется быть готовой щедро заплатить русским за любые оказанные услуги. Я также объяснил, как получилось, что вести эти переговоры было доверено Хирота и как проходили его беседы с Маликом. Император одобрил принятые меры как совершенно удовлетворительные. Он также отметил, что, поскольку последние доклады начальников штабов армии и флота высветили недостаточность оперативных приготовлений в Китае и даже в Японии, быстрейшее прекращение войны стало категорическим императивом и что он желает, чтобы достижению этой цели были посвящены все усилия, хотя бы их и могло оказаться недостаточно. Я ответил, что в военное время дипломатия, естественно, зависит главным образом от хода войны, что заключить мир на благоприятных для нас условиях не представляется возможным, но что я приложу все силы для выполнения его желания.

22 июня члены Высшего совета по руководству войной были вызваны к императору. По моим предположениям, эта аудиенция явилась следствием моего разговора с Кидо 15 июня относительно необходимости четкого изложения императором его пожеланий. Именно для этого император, видимо, и собирал независимых членов правительства и верховного командования. Я оказался прав. Император заявил членам Совета, что и внутри страны, и на международной арене достигнут критический рубеж, война приняла чрезвычайно угрожающий характер, и интенсификация бомбардировок будет все более увеличивать наши трудности. Поэтому он желает, чтобы, невзирая на сохранение в неизменном виде последнего решения совещания у императора, члены Совета приложили все усилия для скорейшего прекращения войны. Министр военно-морского флота ответил, что шесть членов Совета уже начали проводить консультации, цель которых совпадает с желанием императора, и что результаты будут доложены министром иностранных дел.

Хотя всего двумя днями раньше я подробно докладывал императору о консультациях и согласованных позициях членов Совета, я вновь в общей форме повторил свои разъяснения, поскольку полагал полезным сделать такой доклад в присутствии всех членов Совета. После моего выступления начальник Генерального штаба армии сказал, что предложение о заключении мира, которое окажет глубокое воздействие на ситуацию в стране и за рубежом, следует выдвигать только после исчерпывающего обсуждения и относиться к нему следует с предельной осторожностью. Император поинтересовался, не означает ли "предельная осторожность” нанесение еще одного удара противнику перед выдвижением предложения, но начальник штаба отрицал это. Дальнейшей дискуссии не последовало, и император, убедившись, что желающих высказаться нет, удалился.

Тем временем Хирота, действуя либо напрямую, либо через друзей, поддерживал контакт с Маликом, но их переговоры необходимо было ускорить. В ответ на мои настойчивые требования Хирота сообщил, что советской посол хочет знать, в чем конкретно состоят намерения Японии. Я поручил ему сообщить Малику, что главное желание Японии сводится к заключению соглашения о взаимной помощи и ненападении с целью поддержания мира на Дальнем Востоке, что в этой связи Япония готова согласиться на нейтральный статус Маньчжурии, отказаться от прав рыболовства в советских водах и, сверх того, оставляет открытой дверь для обсуждения любого другого вопроса, который мог бы быть поднят Советским Союзом. Встретившись с Маликом 29 июня, Хирота доложил мне, что посол обещал довести наше предложение до сведения своего правительства и по получении соответствующих инструкций возобновить переговоры. Чтобы приблизить решение вопроса, я информировал посла Сато о переговорах в Гора и поручил ему предпринять в Москве попытки содействовать их ускорению. Сато доложил, что высказал соответствующие просьбы в беседах с наркомом иностранных дел Молотовым и его заместителем Лозовским.

Еще до этого в американских радиопередачах уже часто говорилось о том, что Япония будет просить о безоговорочной капитуляции. Однако Япония не собиралась капитулировать безоговорочно. На деле, до самого конца, до окончательного принятия Потсдамской декларации Япония придерживалась позиции, в соответствии с которой она безоговорочно принимает Декларацию, но это не означает безоговорочной капитуляции. Безоговорочная капитуляция относилась только к вооруженным силам (о чем было четко заявлено в самой Декларации), но не к государству. Поэтому американская пропаганда подобного рода и настойчивые требования "безоговорочной капитуляции” в немалой степени тормозили движение к миру в Японии.