Воспоминания советского посла. Книга 1 - [166]

Да, хорош был когда-то Ланкашир. Но сейчас…

Представьте себе длинную ровную улицу, по обе стороны которой вытянулись две линии невысоких двухэтажных домов. Даже не домов, а приземистых каменных казарм. Каждая казарма тянется на целый квартал. Внутренними перегородками казарма делится, в угоду английскому индивидуализму, на «независимые дома». Два окна и дверь, два окна и дверь… Я насчитал больше двадцати таких «домов» в квартале. Стены ровные и гладкие из однообразного унылого кирпича, без единого украшения; окна маленькие и подслеповатые — тоже все, как одно. На каждой двери номер и железное кольцо для стука в дверь вместо звонка. Все номера и кольца по одному образцу. Нигде ни крыльца, ни деревца, ни травки. Только камень. Каменные стены казарм, камень на скользком тротуаре, камень на неровной мостовой. И еще копоть. Сколько здесь копоти! Дома покрыты черным слоем пыли, крепко въевшейся во все поры кирпича. Под ногами — черные, угрюмые плиты. Над головой черные, густые клубы дыма, медленно подымающиеся из высоких каменных труб и бессильно виснущие в сыром туманном воздухе. Солнце кажется каким-то мертвенно-красным шаром, а люди, снующие по улицам, — бледными тенями с дымкой копоти на лице. Когда сморкаешься, на платке остается угольное пятно. Смотришь вдоль такой ровно-унылой, бескрасочной черной улицы и на душе становится как-то жутко.

Представьте себе далее, что подобных улиц не одна, а целая сотня, что они перекрещиваются и переплетаются в самом причудливом беспорядке. Представьте, что среди хаотического нагромождения каменных казарм то там, то сям возвышаются огромные фабричные корпуса с исполинскими трубами, еще более мрачные и темные, чем жилые казармы. Представьте, что на небольшой центральной площади стоит угрюмое здание муниципалитета, все покрытое толстым слоем угольной ныли. Представьте, что в разных концах города из волн этого застывшего каменного моря подымаются главы нескольких церквей, своим видом напоминающие гигантских трубочистов. Представьте себе все это — и вы получите некоторое представление о том городе, в который я попал. Дымясь, наполняя неустанным грохотом машин воздух, он, точно каменный дракон, прилег в глубине широкой котловины, изрытая дым и огонь на окружающие его тихие, зеленокудрые холмы…

Таков Бэрнли — один из главных текстильных центров Великобритании.

В городе сто тысяч жителей. Кто они?

Вчера и сегодня я много бродил и присматривался к снующей по улицам толпе. Прокопченные лица, мозолистые руки, угловатые фигуры. Одноцветная темная масса. Редко-редко мелькнет яркое платье или пестрый галстук. Мало цилиндров. Зато на каждом шагу поношенные рабочие блузы, темные шарфы, обернутые вокруг шеи вместо галстука, приплюснутые кепки. И еще одна любопытная подробность: на каждом шагу вы слышите странный стук по мостовой. Среди рабочих Севера очень распространены деревянные ботинки.

По внешнему виду толпы вы можете безошибочно заключить: здесь царство пролетариев. И это не удивительно. Богатая буржуазия, хозяева здешних заводов, фабрик, мастерских избегают жить в черном, прокопченном Бэрнли. Здесь из крови и пота десятков тысяч рабочих куется их звонкое золото. За «правильным» ходом этого жестокого процесса жадно следит целая толпа директоров, управляющих, администраторов разного ранга. Золото куется без перерыва, но проживается оно не в промышленных городах Севера, а в Лондоне, на курортах южного берега Англии, на Ривьере, в Египте, под горячим солнцем юга, вдали от почерневших казарм ланкаширских рабочих. Да, Бэрнли — город пролетариев. это видно на каждом шагу. Сотни лавок, пивных и кабачков, кинематографы, увеселительные заведения — все приспособлено для потребностей рабочего люда.

Когда прогудят вечерние гудки и откроются ворота фабрик и заводов, на длинные унылые улицы внезапно выливается шумная человеческая масса: рабочие возвращаются по домам. Они громко говорят, насвистывают популярные песенки, толкаются и перебрасываются шутками. Мне очень нравится эта английская пролетарская толпа. У нас в России и на всем континенте распространено мнение, что англичане — чопорный, сухой, вечно затянутый в манишку народ. Это происходит потому, что за границу ездят главным образом представители господствующего класса, которые полны высокомерия по отношению ко всем этим «бедным европейцам». По ним народы континента составляют свое представление об англичанах и английском характере. Но рядовой англичанин, особенно рабочий, у себя дома, существо совсем иного рода.

Английский рабочий очень приветлив, услужлив, добродушно насмешлив. Если проходя он нечаянно толкнул вас, то непременно остановится и извинится. Если вы не знаете дороги, он охотно расскажет вам, куда идти, и даже посмотрит, правильно ли вы его поняли. Если с вами случилась неприятность, он непременно постарается ее рассеять какой-нибудь шуткой, до которой англичане вообще такие большие охотники. Их хлебом не корми, а потешь меткой остротой. Качество оратора здесь далеко не в последней степени определяется его умением спрыскивать свою речь искрами скептического юмора. Детей английский рабочий очень любит, детям всегда первое место и открытая дорога. Нет, и английском рабочем нет ничего грубого, чопорного, высокомерного, по крайней мере, когда вы его видите у себя, на родине. И это так хорошо можно наблюдать в Бэрнли.