Воспоминания советского посла. Книга 1 - [165]

Я был потрясен до глубины души. А сторож в заключение добавил:

— Каждому своя судьба… Чем дольше человек работает на одном месте, тем лучше он работает.

Вечером в тот же день я зашел в редакцию газеты «Манчестер Гардиан».

У меня был большой и интересный разговор с тогдашним хозяином и редактором газеты известным либералом С. П. Скоттом. Это был красивый, бодрый старик лет под 80, внешне напоминавший апостола. Шапка серебряных волос, как сияние, окружала его крупное выразительное лицо, на котором ярко светились умные, живые глаза. Я знал, что Скотт уже в течение многих лет стоит во главе «Манчестер Гардиан» и что именно благодаря ему эта «провинциальная ланкаширская газета» стала одним из наиболее влиятельных органов мировой печати. Я подробно расспрашивал Скотта об истории «Манчестер Гардиан», об его организации, об его литературных и политических связях. Скотт охотно отвечал на мои вопросы и нередко пускался в воспоминания о больших людях, в тот или иной период писавших на страницах его газеты.

— Скажите, мистер Скотт, — спросил я в заключение, — не были ли в свое время сотрудниками вашей газеты Маркс и

Энгельс? Помнится, я где-то слышал об этом, но ничего точно не знаю…

Скотт слегка склонил на бок свою апостольскую голову и на мгновенье задумался. Потом он начал вспоминать вслух:

— Я стал работать в этой газете в 1871 году… Я сделался редактором этой газеты в 1873 году… С тех пор я не покидал газеты…

Скотт еще раз сдвинул брови и сосредоточился. От напряжения на лбу появились морщины. Наконец, он сказал:

— Нет, в мое время этого не было… Если Маркс и Энгельс когда-нибудь и писали в «Манчестер Гардиан», то во всяком случае до меня.

Итак, Скотт работал в «Манчестер Гардиан» 54 года! Редактором «Манчестер Гардиан» он состоял уже 51 год!

В моем сознании внезапно промелькнул образ кладбищенского сторожа.

Боже мой! Как устойчива в Англии жизнь!..

Черные города

Когда кончился манчестерский конгресс тред-юнионов, я не сразу вернулся в Лондон. Случай привел меня на Север, в сердце старой промышленной Англии, где родился ее капитализм, и мне захотелось ближе присмотреться к этим закопченным дымом местам.

Летом 1912 г. я видел Рур. Я исколесил его во всех направлениях, я останавливался в его городах и селениях, знакомился с его фабриками и заводами, изучал его рабочее движение — и это дало мне бесконечно много для понимания Германии тех дней.

Теперь я решил сделать то же самое в Англии и после закрытия тред-юнионистского съезда тронулся в путь по Ланкаширу и Йоркширу. Мой приятель из Исполкома лейбористской партии Джим Мидлтон дал мне рекомендательное письмо, которое открывало передо мной многие двери и сердца. Кое-где я и сам имел знакомых. В течение месяца я бродил из города в город, из поселка в поселок, всюду пристально вглядываясь в окружающее, всюду собирая материалы и впечатления, делая наблюдения и записи. Я побывал в Ли, Рочделе, Болтоне, Блэкберне, Бернли, Брэдфорде, Лидсе, Галифаксе, Хаддерсфильде, Шеффильде и многих других местах.

Условия моего путешествия отличались спартанской простотой и суровостью. Денег у меня было мало, приходилось наводить жестокую экономию. Железными дорогами я пользовался только в исключительных случаях. Обычно я либо шел пешком с рюкзаком за плечами, либо за несколько пенсов подсаживался на попутные грузовые телеги. Ночевал я на деревенских постоялых дворах, питался в дешевых харчевнях для рабочего люда. Иногда пользовался «hospitality» (гостеприимством) английских друзей, охотно предоставлявших кров и стол «товарищу из России».

И мало-помалу передо мной стало вырисовываться лицо этих черных, задымленных районов, а вместе с ним и лицо широких масс британского пролетариата. Многое тогда здесь казалось мне странным и неожиданным. Многому я нашел объяснение (не оправдание, а только объяснение) лишь значительно позднее, когда лучше познакомился с историей, политикой и экономикой Англии. Однако все, что я видел, бродя по промышленному Северу, было так ярко, интересно и поучительно…

Во время моих скитаний по Ланкаширу и Йоркширу я вел дневник. Большая часть его погибла в годы первой мировой войны. Случайно часть его сохранилась. И пожалуй, сейчас самое лучшее будет, если я приведу здесь два отрывка из моих тогдашних записей.

Б э р н л и

Середина сентября 1913 г.

«Что за город!

Когда-то, лет 100-150 тому назад Ланкашир, видимо, был чудесным уголком земли, ибо и сейчас вы можете там и сям наблюдать остатки былого великолепия природы. Мягкие зеленокудрые холмы, затянутые как всегда в Англии легкой туманной дымкой. Небольшие рощи и перелески, темными пятнами разбросанные по склонам холмов и между холмами. Тихие речки, мирно струящие свои воды в глубине маленьких уютных долин. Кое-где через речки переброшены узкие белые мосты, кажущиеся почти игрушечными. Вот среди них старинный «римский мост» несколько необычной формы. Он сильно посерел и обветрился, этот странный гость давно минувших веков, но по-прежнему твердо стоит на своем посту, точно окаменевший часовой эпохи Цезаря. А над холмами, рощами, долинами широко раскинулось низкое, бледное, ровно спокойное небо, никуда не зовущее, никого не увлекающее ввысь. Должно быть, оно всегда было такое — и 100 лет назад, и во времена римлян…