Воспоминания русского дипломата - [107]

Справедливость требует признать, что перемена настроения армян произошла в значительной степени вследствие благожелательного отношения к ним наместника Кавказа графа Воронцова-Дашкова.

Мы сдержали свое обещание и в нужную минуту заявили туркам, что считаем необходимым проведение реформ в семи армянских вилайетах при непременном условии действительного европейского контроля. К этому мы добавили, что промедление в этом деле может вызвать брожение в Армении, и что в этом случае Россия едва ли останется безучастной в смуте в пограничных с нами областях. К обсуждению реформ мы привлекли все державы. Предварительно обсуждение проекта реформ было возложено на посольство в Константинополе, самый же проект был составлен первым драгоманом А. Н. Мандельштамом. Очень скоро выяснились две противоположные точки зрения, одна – представителей держав Согласия в пользу реформ и европейского контроля, и другая – Тройственного союза, туркофильской и сводившей реформы к нулю, устраняя принцип контроля.

Ключ положения находился в Берлине, и мы решили договориться с немцами, чтобы выработать возможный компромисс. Одновременно мы вели переговоры с турками. Немцы старались урезать наше предложение; тем не менее, нам удалось достигнуть очень многого в пользу армян. Основание реформ, на которых мы договаривались, были подписаны великим визирем и нашим поверенным в делах. Это также имело свое значение, являясь актом признания со стороны турок особого права России пещись об армянах.

Последние события на Балканах и усиление деятельности Германии в Константинополе вызвали необходимость подвергнуть отдельному пересмотру вопрос о состоянии наших военных и морских сил в бассейне Черного моря. По этому вопросу состоялось совещание под председательством Сазонова, с участием начальника Генерального штаба и морского министра и находившегося в то время в Петрограде посла в Константинополе М. Н. Гирса. На совещании этом было обращено внимание на необходимость усилить Черноморский флот и создать особый десантный корпус. Начальник Генерального штаба генерал Жилинский шел навстречу этому пожеланию. Более отрицательно к нему отнесся генерал-квартирмейстер Данилов, впоследствии игравший чуть ли не главную роль в Ставке Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Данилов развивал ту мысль, что Константинополь и проливы могут достаться России лишь в результате европейской войны, после того как дело будет решено на нашем Западном фронте. Вследствие этого, со стратегической точки зрения он считал вредным отвлечение каких-либо сил от главного театра войны. В то время был намечен общий план преобразования нашей армии, который должен был значительно ее увеличить. Вследствие этого, Данилов считал нелишними отдельные мероприятия в смысле создания отдельного десантного корпуса. Данилову возражали, что все же без самостоятельных операций против Турции мы так ничего не достигнем.

Результаты совещания не успели осуществиться. Они представляют интерес лишь как выражение взглядов за несколько месяцев до общеевропейской войны. Больше последствий этот обмен взглядов имел для усиления Черноморского флота. В этом направлении Министерство иностранных дел беспрестанно оказывало давление на Морское ведомство, где мы находили поддержку особенно среди более молодых офицеров. Опыт войны показал, какое значение для наших действий против Турции получило наше владение морей.

Весной 1914 года, когда Государь был в ливадии, его приехала приветствовать турецкая делегация, с министром внутренних дел Талаат-беем во главе. Я был также вызван в ливадию Сазоновым. Талаат-бей считался главным воротилой турецкого правительства. До младотурецкого переворота он был маленьким телеграфным чиновником в Салониках и получал по временам от нашего генерального консула одну турецкую лиру на чай. События выдвинули его на место министра внутренних дел и одного из главных руководителей судеб Турции. Было удивительно видеть, как этот вчерашний телеграфист превратился в сановника, умевшего держать себя спокойно и с достоинством.

Приезд турок в ливадию совпал с обострением отношений между ними и греками. Турки не хотели признавать отхода к Греции островов, в особенности лемноса и Милитены. Младотурецкие комитеты искусственно раздували среди населения враждебное отношение к грекам. В некоторых местах Малазийского побережья, близ Смирны, происходили резни и погромы. Пропагандировался сбор на усиление военного флота. Турки видимо только ждали прихода двух военных судов, заказанных в Англии, чтобы начать военные действия против Греции.

Талаат-бей надеялся заручиться в ливадии невмешательством России в спор Турции с Грецией. Он надеялся этого достигнуть заманчивыми, хотя и туманными, предложениями, вплоть до союза между Россией и Турцией. Он говорил, что отдает себе отчет в интересах России относительно проливов, что весь вопрос заключается, по его мнению, в том, чтобы найти приемлемую формулу. Талаат-бей был принят Государем в особой аудиенции. Государь сказал ему, что отношения России с Турцией зависят всецело от последней. Мы можем быть в самых лучших отношениях с турками, но чего Россия никогда не может допустить, это – хозяйничанья в Константинополе другой державы. В общем, Талаат-бей оставил впечатление малосерьезного человека, не встретил никакого сочувствия своим планам относительно Греции. Вскоре обнаружилась его полная лживость, ибо в Бухаресте, куда он приехал из ливадии, он уверял, что заручился согласием России на сохранение за Турцией островов.