Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917 - [23]

Вечером получены сведения о разгроме финскими активистами контрразведывательного отделения штаба Петроградского военного округа на Знаменской улице и Морского генерального штаба на Каменноостровском проспекте. Кроме того, имелись сведения о предполагавшемся налете на Финляндское жандармское управление. Так как в империи вообще шли аресты чинов полиции и корпуса жандармов, то комендант крепости приказал начальнику Финляндского жандармского управления уложить архив управления в ящики и отправить его для хранения в Густавсвердский равелин[11] крепости. Архив был уложен в ящики, но отправить его в крепость не успели, так как лошади расположенного в Гвардейских казармах 428-го Лодейнопольского пехотного полка были заняты перевозкой дров для нужд полка в течение целого дня. После 6 часов вечера на улицах появились экстренные листки о Петроградских событиях в виде обзора, данного еще днем Особой финляндской военно-цензурной комиссии, один экземпляр которого начальник Главного управления по делам печати действительный статский советник Каннинен лично отдал метранпажу для напечатания в утреннем выпуске «Финляндской газеты». Кроме того, появились номера газет из Таммерфорса и Выборга, которые подробно описывали события в России, позаимствовав таковые из петроградских газет.

Около 10 часов вечера поднялась сильная метель со снегом. Она разогнала с улиц публику, но в театрах и кинематографах народу было достаточно. Стрельба в Северной гавани затихла. Лишь горевшие на мачтах всех кораблей красные фонари неприятно поражали взгляд. Около 10 часов вечера рабочие Сандвикской верфи устроили митинг около стенки, у которой стояла часть судов флота, результатом чего был выход на улицу матросов, вооруженных, что называется, до зубов, тащивших за собой на лямках десантные орудия и пулеметы. Это были большей частью молодые матросы со стоявшего в Сандвикене транспорта «Русь», служившего им временной казармой.

Толпа имела в своей среде германских эмиссаров и направлялась будить казарму. В Гвардейские казармы их не пустили, но в Абосские и казармы на Кампенском плацу они проникли очень легко.

Узнав об этом, штаб командующего флотом приказал раздать патроны и быть готовыми к подавлению начавшейся в городе анархии, причем каждой части был указан район действий. В 11 часов ночи из Гвардейских казарм выступила по тревоге дежурная рота, так как было получено сведение о движении частей 128-й пехотной дивизии по льду на город из казармы Лагерного острова (от Свеаборгского крепостного пехотного полка). Рота выступила для восстановления порядка, не имея в своем составе ни одного кадрового офицера, что было большой ошибкой со стороны командира полка полковника Чарноцкого. Роту встретили агитаторы из матросов. Командир роты из офицеров военного времени растерялся, и через час рота вернулась в казарму, не выполнив приказания и приведя с собой матросов и переодетых ими германских наемников. Дежурный по 428-му полку офицер прапорщик Проскуряков пытался не допустить матросов во двор казармы и был убит. Находившийся в казармах старший штаб-офицер полковник Вольбек, когда начался арест матросами вызывавших сомнение офицеров, не позволил себя обезоружить и тоже был убит. Трупы его и прапорщика Проскурякова были брошены в мусорную яму, откуда с большим трудом их удалось достать для погребения на военном кладбище. Таким образом, в какой-нибудь час одна из крепких войсковых частей была матросами совершенно разложена. Первый батальон этого полка стоял на окраине города в Сернэсе, правильнее в Вальгерде, занимая бывшую народную школу Батальон находился в руках старого боевого капитана, служившего ранее в Финляндии, но и туда проникла зараза. Старший унтер-офицер Звонарев (из мастеровых и социал-демократ), после того как вечером командир 4-й роты прапорщик Миронов сообщил роте о произошедших событиях, уговорил роту не петь на вечерней перекличке молитвы за царя и гимна, взяв с нее обещание не подчиняться таким распоряжениям начальства, которые идут вразрез с завоеваниями революции. Этот же унтер-офицер сорвал и уничтожил все царские портреты. Этот батальон благодаря своему изолированному положению остался единственной частью, еще относительно не разложившейся. Связи со штабом полка не было, так как все офицеры полка вместе с командиром были обезоружены и арестованы в казармах. Между тем толпа, подошедшая к казармам на Кампенском плацу и Абосским (соседним с ними), ворвалась во двор. Стоявший там подвижной артиллерийский резерв и части 2-го Свеаборгского крепостного полка оказались уже тронутыми. В Кампенские казармы, широко разбросанные на плацу и к тому же не имевшие ограды, было легко проникнуть, и агитаторы, шнырявшие по городу в течение целого дня, будили казарму, уговаривая готовиться к воскресенью и теперь же начать расправу с сомнительными офицерами. Таким образом, когда подошли матросы и рабочие, то артиллеристы начали разбирать ружья и выходить во двор.

Командир крепостного артиллерийского полка полковник Федченко, выйдя на плац, приказал своим людям не слушать смутьянов и идти спать, так как идти в город без всякой цели, да еще ночью, более чем безрассудно. Слова его подействовали на артиллеристов, и часть их пошла в казармы, но в это время агитаторы начали стрелять – сначала в воздух из задних рядов, имея целью повысить настроение. Полковник Федченко приказал прекратить стрельбу. Толпа на минуту присмирела, но затем из среды матросов раздались голоса протеста. Командир полка, осадив крикунов, вновь решительно приказал своим людям идти в казарму, что те и исполнили. Видя, что дело проваливается и нижние чины не слушают агитаторов, какой-то негодяй из последних бросил в полковника Федченко ручную гранату, которая, разорвавшись, вынесла у него весь левый бок. Смерть последовала мгновенно. На звук разрыва гранаты выскочил из казармы подполковник Евланов (В. П.). Едва успев подтвердить приказание разойтись, он был убит второй гранатой, тоже брошенной в него матросом.