Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917 - [22]

Исполнительный комитет обещал адмиралу Непенину сделать все от него зависящее, приложив весь свой авторитет для спасения офицерского состава.

Следует заметить, что члены этого комитета, несмотря на целый ряд серьезных противодействий, сделали все от них зависящее и, пожалуй, большего бы сделать и не могли. Жизнь в этот вечер на «Кречете» успокоилась лишь к утру. Вице-адмирал Непенин был в беспрерывных переговорах с Петроградом. Около полуночи немецкими наемниками была нарушена телефонная связь морской централи, однако вскоре ее удалось наладить.

Положение требовало принятия срочных решительных мер, тем более что половина членов самого Исполнительного комитета выражала полное доверие командующему флотом, а другая, наоборот, подстрекаемая немецкими агентами, подыскивала ему заместителя и притом такого, которым можно было бы помыкать как угодно.

Наутро эти искания вылились в определенную форму благодаря указаниям, данным штаб-офицером при командующем флотом капитаном 2-го ранга Муравьевым, вошедшим в тесный контакт, из личных, конечно, выгод, с некоторыми членами Исполнительного комитета. Непенин долго говорил в командной палубе с депутатами, которые, пережевывая все время одно и то же на разные лады, не давали ему и без того душевно и физически уставшему за истекший день покоя.

Требования, предъявленные депутатами, в общем были пустяковые и сводились к тому, чтобы низшим чинам говорилось на «вы», а не на «ты», дали бы им большую свободу, разрешив курить на улицах и пр.

Переговоры Сакмана с Керенским свелись к тому, что последний, прося матросов успокоиться и прекратить разгромы флота, нужного свободной России, обещал прислать для успокоения флота членов Государственной думы. С курьерским поездом в 12 часов ночи в Гельсингфорс выехали комиссар Временного правительства по делам Финляндии, член Государственной думы Ф. И. Родичев и от Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов М. П. Скобелев, солдат и два матроса. Последние имели еще и другую цель: установление связи между армией и флотом.

Ночь прошла необычайно тревожно и полна была всяких ужасов.

Здесь необходимо будет рассказать о том, какие же меры были приняты командующим флотом для парирования беспорядков в городе.

Я уже упомянул, что еще задолго до революции была выработана и утверждена особая инструкция на случай беспорядков.

Когда вспыхнули беспорядки во флоте, то комендант крепости, по приказанию командующего флотом усилив патрулирования в городе, приказал выслать во все штабы и учреждения города караулы. Такие же караулы были наряжены и в офицерские дома на Бульварной, Банской и Высокогорной улицах, где в общей сложности находилось около 200 квартир для господ офицеров, чиновников и сверхсрочнослужащих. В городе Гельсингфорсе и районе крепости (на островах Комендантском и Лагерном) были расквартированы: 428-й пехотный Лодейнопольский полк, Свеаборгский крепостной пехотный полк, 128-я пехотная дивизия (четыре полка), два полка крепостной артиллерии, электротехнический батальон, минный и саперный батальоны, телеграфная рота, подвижной артиллерийский резерв и дивизион 2-го Ревельского конного полка, не считая тыловых частей и учреждений. В общем насчитывалось около 30 тысяч нижних чинов. В настроении нижних чинов сухопутных войск решительно не было заметно каких-либо перемен. Занятия в частях войск велись по расписанию и шли нормальным порядком. Исключением являлось присутствие в казармах каждого района города дежурной части и прекращение всяких увольнений нижних чинов в город одиночным порядком. Вообще нижние чины до вечера 3 марта ровно ничего или почти ничего не знали о событиях в Петрограде. Сухопутное начальство умело лучше оградить казарму от влияния извне, и я скажу, что не будь в Гельсингфорсе флота, быть может, революция протекла бы совершенно иначе во всем крае.

Около 5 часов вечера на заводе «Сокол»[9], вблизи Хагнэсской площади, ныне это завод Ahjo, был устроен многолюдный митинг, привлекший почти всех рабочих Гельсингфорса. Были на нем и матросы, и солдаты, и германские эмиссары. Рабочие решили объявить забастовку для поддержки флота. К ним присоединились рабочие завода Усберга (ныне Machin och bro actiebolaget[10]), общества городских трамваев и других фабричных предприятий.

Финляндские политические круги имели между собой ряд совещаний, в результате которых командующий флотом в 5 часов вечера принял у себя на «Кречете» представителей местного населения и имел с ними продолжительную беседу касательно положения Финляндии в связи с революцией. Департамент полиции сообщил об освобождении чернью при разгроме Дома предварительного заключения содержавшихся там финских активистов, прибывших теперь в Финляндию.

Сообщая фамилии освобожденных, Департамент телеграммой от 2 марта требовал их задержания. Я упоминаю об этом обстоятельстве потому только, что 3 марта все розыскные учреждения империи в Финляндии еще функционировали и дали в силу требований этой телеграммы соответствующие инструкции подлежащим губернаторам. Прибывшие на «Кречет» представители активистских кругов, или, скажем точнее, близких к ним, заверили командующего флотом, что население края останется вполне лояльным, поэтому ожидать каких-либо беспорядков внутри края не придется. В тот же вечер от Шведской партии, активистских кругов и Сената выехали трое представителей, и в их числе инженер Энкель (К. К.), призванный из запаса на службу и оставленный для наблюдения за заказами Военного ведомства в Гельсингфорсе. От социалистов уехали в Петроград тальман Сейма О. Токой, К. Н. Вийк и В. Таннер.