Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [86]

Нас все время мучает жажда. Воду нам привозят, но выдают в ограниченном количестве.

Вглядываюсь во дворы, улицы поселка. Ищу взглядом колодец или другой источник. Колодца не видно.

Внимание привлекает обилие кур во дворах, гордо расхаживают петухи, охраняя свои территории, свои гаремы. На пограничных ничейных территориях временами вспыхивают петушиные драки.

Наблюдаемое обилие курочек повлияло на желудок, захотелось курятинки. Неожиданно созрел план. Вечером, когда наступят сумерки, курочки устаиваются на ночь в своих сарайках, на насестах.

Пока не стало совсем темно, можно быстро незаметно прошмыгнуть в сарайку, схватить одну-двух курочек и назад. Конечно, поднимется большой шум, так что всполошится вся округа.

Вечером операцию «курочка» мы провели успешно. Единственное неприятное последствие — это активный обстрел места происшествия с обеих сторон. С курами ясно, но это деликатес, и совсем другое дело жажда.

Просмотрел почти весь поселок в надежде обнаружить колодец или еще что-либо водяное. Но, увы, все нет и нет. Наконец, успех. На окраине поселка невзрачный, спрятанный в зарослях кустарника, колодец, из которого бежит-журчит тоненький ручеек.

Немцев у колодца не видно. Жажда заставляет рисковать.

Взяв котелок, рывком — к колодцу, Володя с автоматом наготове прикрывает меня из укрытия на опушке.

Набрав воды, быстро назад, обернулся, а у колодца — немец, тоже воды набирает. Разошлись мы каждый в свою сторону.

В дальнейшем у колодца нечто вроде очереди образовалось. Подойдешь к опушке, посмотришь, если немца нет — идешь, если есть, ждешь пока уйдет.

Так продолжалось несколько дней. Но вот об этом узнал замполит. Нас капитально отругали, провели воспитательную работу и эксперимент запретили.

* * *

Дивизия наступает вдоль долины, окаймленной горными хребтами. Наш полк — на левом фланге. Два полка дивизии продвигаются по долине, а нам почему-то всегда достаются горы. Вот и теперь наша задача — занять поселок на одном из горных отрогов, на высоте метров 200. Поселок отсюда не видно. На верху откоса сквозь заросли просматривается лишь крыша одной из построек.

Дорога к поселку проложена по этому склону. Она сперва круто поднимается вверх, затем делает несколько зигзагов и заканчивается перед поселком довольно ровным участком.

Полк наступает не здесь, а правее. Там за небольшим поворотом, где откос менее крутой, были немецкие окопы.

Наши выбили немцев из окопов и теперь преследуют их, продвигаются к поселку.

Полковник подошел к нам и приказал мне оставаться здесь до тех пор, пока в поселке не прекратится стрельба, а затем подниматься наверх. Дав мне указание, сам пошел с одним из комбатов.

Стрельба затихла. Подождали несколько минут, поехали. Подъем крутой, с повозки слезли, идем рядом.

Перед поселком немного ровной дороги. Сели с Володей на повозку, решили въехать как победители, с шиком. Но получилось все не так. Началась сельская улица. На ней никого. Все окна, двери, ворота закрыты.

Удивило это меня. Обычно, когда поселок только что взят, стоит шум, гам. Кто-то ищет своих товарищей, оказывает помощь раненным и т.д., а тут тихо.

Вглядываюсь в окно справа. Там наши солдаты, мне что-то знаками показывают.

Глянул налево, глазам не поверил. В окне за стеклом немец на меня смотрит. Что делать?

Решение родилось мгновенно. Нужно как-то удивить, ошарашить немцев.

Вспомнил, что у ездового под ногами трофейный немецкий пулемет. Приказываю ему стрелять из пулемета, тот ногой нажал на спусковой крючок пулемета, лежащего дулом в сторону немцев. Мчим по улице под пулеметный грохот. Ну чем не чапаевская тачанка.

Нашлись, наконец, открытые ворота. Обрадовался наш ездовой и мы тоже. Свернули во двор. На нас смотрят, как на вернувшихся с того света. Мы сами никак в себя не придем. Не верится, что это было не во сне, а наяву.

Вспомнилось, какое незабываемое впечатление произвели на меня настоящие тачанки в бою. Это было где-то под Киевом.

В упряжке — горячие, резвые кони. Тачанка для них игрушка. Захотят и разнесут ее вдребезги. На тачанке сильные, храбрые ребята. Один правит лошадьми. Дикие бешеные кони на удивление послушны. Остальные седоки управляются с пулеметом.

Тачанки буквально вылетают на поле. Враг ведет огонь. Упал раненый конь, опрокинулась тачанка. Другие мчат и мчат. Вдруг развернулись, открыли огонь. У врага нервы не выдержали, бежит.

Выходит, и в эту войну, войну танков и самолетов, находится место и тачанкам. Понятно, что в гражданскую войну их роль была очень велика, примерно, как танков в отечественной.

Хорошая яркая, патриотическая песня о тачанке.

Ты лети с дороги птица,

Зверь с дороги уходи –

Видишь, облако клубится,

Мчатся кони впереди.

Эх, тачанка Киевлянка,

Наша гордость и краса!

Конармейская тачанка –

Все четыре колеса.

Тем временем, наш головокружительный вояж воодушевил наших воинов. Одним рывком заняли весь поселок, продвинулись дальше.

Полковник высоко оценил наш подвиг, особенно, действия ездового Пасечного. Его он наградил медалью.

Впервые и единственный раз героя на моих глазах сразу наградили, без бюрократических проволочек.