Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [84]

Шрифт
Интервал

На ночь штаб полка часто занимал круговую оборону, поскольку вполне вероятно, что между соседними подразделениями может просочиться группа противника и создать реальную угрозу штабу полка.

Каждой штатной единице, независимо от звания, устанавливались вид оружия и место размещения, и требовалось должным образом подготовить свое место на огневом рубеже.

Полковнику стало известно, что я единственный из штабников владею станковым пулеметом «Максим». Штат пулемета — несколько человек, но нас было только двое: я — первый номер и радист — второй номер.

Вручили мне «Максим» из резерва, а заряженных штатных пулеметных лент, они в полку были большим дефицитом, не дали.

Выдали отстрелянные, не заряженные. Рассудили так, у радистов относительно свободного времени много. Пусть ленты заряжают сами.

Зарядка — дело кропотливое и ответственное. Если патрон вставлен не на нужную глубину или перекошен, при стрельбе пулемет заклинит. Если заклинит во время тренировки — это не беда. Повозишься немного и порядок. Для тренировки это не плохо, лучше овладеешь материальной частью. Другое дело, если это случится в бою.

Зарядкой лент овладели довольно быстро. Стало получаться неплохо. Наши ленты брали даже для штатных пулеметов.

К счастью, трудности заключались только в перетаскивании пулемета с места на место и оборудованием для него гнезда, когда все отдыхают на огневом рубеже. Нападению мы ни разу не подверглись.


* * *

По широкой долине движемся на запад. Поступил приказ, согласно которому требуется повернуть вправо и высоко в горах овладеть населенным пунктом.

На первый взгляд — обычная боевая задача. Взглянул на топографическую карту, у меня была трофейная немецкая, понял, что, начиная с пути к поселку, все не так просто.

Дорога в гору как-то странно переплетается с ручьем. Когда подошли, все стало понятно. Дорога идет по дну ручья.

Ручей весело шумит, катит по дну мелкие камешки, как будто радуется, что пробился сквозь толщу скал.

Скалы подступили к самой воде, не оставив места даже для узенькой тропинки.

Чувствуется, что ручей не всегда такой безобидный. Судя по огромным валунам, бревнам и даже целым деревьям, застрявшим в прибрежных скалах, здесь бушевал могучий поток.

Судя по всему, мы попали сюда в благоприятное время, в период мелководья, иначе нам туго бы пришлось.

Двигаться по этой своеобразной дороге можно было только либо верхом на лошадях, либо на повозках. Поскольку вся наша пехота обзавелась каруцами, в этом проблемы не было, ехали все.

Добрались до поселка. Он расположен на краю небольшого плато, обрамленного горами, покрытыми густым лесом. На плато все свободное от леса пространство занято садами и небольшими полями.

С другой стороны поселка есть пешеходная тропа, ведущая в долину. Но она трудно проходимая, даже на карте показана пунктиром. Жителям не позавидуешь, каждое посещение долины — событие.


* * *

Сегодня необычный день. Ординарец полковника обрадовал меня сообщением, что я допущен к «барскому столу». Полковник решил, что я достаточно владею этикетом, знаю, как пользоваться ложкой, вилкой и ножом, и не скомпрометирую его перед высокой компанией. За столом обычно присутствовали, кроме полковника, его заместители, кто-либо из офицеров штаба и командиров приданных частей (артиллеристы, минометчики, танкисты).

Такого решения я не ожидал. Оно сперва меня обрадовало. Льстило моему самолюбию. Значительно приятнее восседать за столом, чем болтать ложкой в котелке, сидя где-то в сторонке на полу.

Потом закралось сомнение — хорошо ли это? Высокая компания может меня унизить. Причем даже не специально, а так, походя, касаясь темы взаимоотношений с подчиненными. Это, конечно, заденет мое самолюбие.

Встанет вопрос — как поступить? Воинская дисциплина требует принять это как должное и смириться с таким оборотом дела. Внешне с этим смириться можно, но в душе след останется.

К счастью, этого не случилось. Возникли и другие трудности. Например, внешний вид. На передовой, когда солдат находится в окопе, в бою, к внешнему виду особых требований не предъявляется.

Чтобы оправдать оказанное доверие, здесь на КП или НП полка нужно выглядеть более-менее опрятно. Следовало иметь свежий подворотничок у гимнастерки, ежедневно бриться (по норме раз в два дня) и т.д. И это при том, что мы располагались подчас в окопах или траншеях, а ординарца у меня не было.

Трудности вроде пустяковые, но учтите, что мы на фронте, на передовой. День у нас не нормированный, иной раз в сутки удается вздремнуть 2–3 часа.

Конечно, я присутствовал не на всех трапезах полковника, а лишь иногда, когда находился в одном с ним помещении во время дежурства на радиостанции, и в некоторых других случаях.


* * *

На КП полка, обычно он выполнял и функции НП, кроме полковника находились разведчики (наблюдатели) со своей стереотрубой, адъютант, радисты, телефонисты, некоторые офицеры, охрана.

Таков примерный состав командного пункта. Штат собственно свиты полковника был адъютант, денщик, охрана, кучер, повар (кучера позднее сменил шофер) и прикомандированные радисты.

Иногда, в ходе боя, полковник разворачивал НП с сокращенным, по сравнению с КП, штатом.


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.