Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [107]
Лайош предложил выбор претендента доверить жребию.
Мне удалось уговорить его остаться, хотя это было и не просто.
После завтрака перебрались в поселок, обосновались в деревенском домике, из окон которого был виден яркий, живописный осенний лес и дорога, уходящая влево за гору.
Знаю, что впереди, метрах в 300–400, занял оборону взвод автоматчиков, наше боевое охранение, замаскировавшихся так хорошо, что их совершенно не видно.
Развернул радиостанцию, установил связь со всеми корреспондентами в обеих радиосетях.
Отдохнуть, расслабиться в паузах между сеансами связи не удалось.
К нам не смогли пробраться разведчики — корректировщики артиллеристов. Полковник приказал мне передавать данные для артиллеристов. Паузы между сеансами связи заполнила передача данных по корректировке артогня, получаемых батальонной разведкой.
Во второй половине дня противник начал атаковать позиции наших батальонов и наше боевое охранение, нам пришлось перебраться в подвал.
Помощник начальника штаба решил лично ознакомиться со складывающейся обстановкой. Успел он только выбраться из подвала, как был ранен.
Вскоре к нам пробрался командир взвода автоматчиков и доложил, что они смогут продержаться часа два.
Начальник штаба тоже решил ознакомиться лично с обстановкой, но был ранен.
Раненых санитары утащили в тыл, а автоматчики уже заняли оборону возле нашего дома.
Полковник принял решение выйти из деревни и возвратиться на исходный рубеж.
Мне дал указание передать о перерыве связи на некоторое время и выделил в мое распоряжение автоматчика для помощи в транспортировке станции и защиты.
Отдав распоряжение, полковник поднялся и ушел.
Быстро сворачиваю радиостанцию. Антенну, а это был кусок телефонного кабеля, оставил. Вышел во двор, глянул на улицу, а там немцы совсем близко.
Нам нужно обогнать немцев, первыми выйти к мостику через ров. На улицу выйти невозможно. Пробираемся по задворкам, скачем через бесконечные заборчики-штакетники, огораживающие дворы.
Подбежали к последнему дому, отличающемуся от остальных. Он стоит не торцом, как все, а вдоль улицы, и рядом с ним на расстоянии метра три — сарай. Проход заканчивается стеной. На первый взгляд, это хорошее укрытие, а по существу — западня.
Автоматчик не успел это осознать и видя, что немцы почти рядом, попытался рвануть в эту щель.
Объяснять пагубность этого шага некогда, силой затащил его в дом. Только вошли в дом, как в щели разорвались две мины.
В доме все комнаты проходные. Прошли в крайнюю комнату, окна открыты, на подоконниках цветы. Слышу шум танкового мотора.
Еще один сюрприз. Под окном останавливается немецкий танк и из него вылезают танкисты.
Еще немного и они зайдут в дом. Нужно что-то немедленно предпринять.
Увидел у автоматчика ручную гранату. Ручная граната для танка, что комариный укус, но у танка есть уязвимое место: жалюзи моторного отсека. Там пары бензина, горючего немецких танков.
Если удачно попасть гранатой, танк загорится. Хотел взять и бросить гранату, но автоматчик мне не дал. «Я, — говорит, — это сделаю лучше».
Бросил он гранату, танк загорелся.
Воспользовавшись суетой, возникшей у горящего танка, мы через другое окошко вылезли — и бегом к границе. Думаю, что установили рекорд скорости бега на малые дистанции, хотя были с солидной нагрузкой.
Немцы заметили нас, когда мы уже перешли мостик и добежали до дороги.
Только мы успели повалиться и скатиться в желоб дороги, как на нас обрушился шквал пулеметного огня, кругом зацокали пули. Но мы чувствовали себя в относительной безопасности. Дорога — желоб — хорошее укрытие от пуль.
Наступил вечер, быстро стемнело. Нашел место, где утром находился наш штаб, но теперь его там не было. Ночь, темно, куда идти не знаю.
Развернул радиостанцию, удалось установить связь со своим штабом, обрадовался, доложил, что выбрались, не знаю, куда идти.
Мне не поверили. Говорят, что видели, как мы забежали в дом и нас взяли в плен. Мне говорят, что я нахожусь у немцев и работаю под их диктовку, и что эти переговоры немцы хотят использовать в своих интересах.
От такого разговора растерялся, расстроился. Мне не верят, а я не знаю куда идти.
В стороне в темноте разглядел силуэт нашей «тридцатьчетверки» и возле нее копошащихся танкистов. Подошел к ним.
Они мне говорят, что я в рубашке родился, здесь немецкое минное поле, мины противопехотные и противотанковые.
Они подорвались на мине, ремонтируют гусеницу. Как мне удалось в темноте пройти и не зацепить ни одной мины — просто чудо, показали, как безопасно пройти к их штабу.
Появление танкистов было не случайным. В штабе узнал, что они — наш правый сосед, у них задача сходная с нашей, должны действовать вместе, сюда подошли в конце дня.
Мне посочувствовали, такое пережил, выбрался живым, а тут не верят.
Говорят, раз свои не поверили, оставайся у нас, радисты нужны, а формальную сторону устроим.
За сочувствие поблагодарил, а от предложения отказался. Попросил связаться по телефону с нашей частью. Со своим начальством у них телефонная связь уже была установлена.
С нашим штабом связаться удалось. Мне дали трубку, доложил, что нахожусь у танкистов. Наконец, поверили, что я — это я, живой, невредимый, объяснили, как добраться до них.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.