Воспоминания: 1826-1837 - [56]

Таким образом, после многочисленных столкновений и громко произнесенного неодобрения, следовало подчиниться силе обстоятельств и пожертвовать личными чувствами, сколь бы благородными они ни были, во имя поддержания мира и, отчасти, общественного мнения. В первый раз император был вынужден действовать вопреки своим убеждениям, но с огорчением и досадой, он признал Луи-Филиппа королем Франции. Это решение дорого ему стоило, долгое время он превозмогал свои убеждения и ломал свои принципы.

Находясь в Царском Селе, он был недоволен сам собой, ему был нужен новый объект деятельности, и мы отправились в военные поселения. Целый гренадерский корпус был собран в лагерях в Княжьем Дворе. Три пехотные и одна уланская дивизии представляли собой одно из лучших войсковых соединений, которое только можно было видеть. Император расположился в палатке напротив лагеря, вначале был большой парад, а на следующий день учения и маневры. Затем мы отправились осматривать центры расположения различных полков, где велось большое строительство, потом мы вернулись в Старую Руссу. Этот город развивался благодаря торговле, он был украшен огромными зданиями, которые возводились на государственные средства, для военных поселений — казармами, манежем, госпиталями и другими.

Я был удивлен крепким населением этого города, который, находясь в стороне от больших дорог, больше других сохранил национальные наряды и обычаи. При виде своего государя здесь выразили самую активную и бурную радость, мы были поражены ее свободным и искренним выражением. В этой поездке императора сопровождал поверенный в делах Франции господин Бургоэн, что было обещано ему еще до тех изменений, которые произошли в его стране. Он был удивлен всем, что увидел, особенно богатством Старой Руссы и нескольких деревень, которые мы проехали по дороге.

После нашего возвращения я получил разрешение провести несколько дней в Фалле со своей женой и детьми. Как и всегда, я был в полном восторге от встречи с ними. Мне все нравилось, и я проводил время в радостных хлопотах. Целый день я занимался строительством нашего дома и работами в саду, что сильнейшим образом контрастировало с моей напряженной и полной забот жизнью в Петербурге. Только три дня я наслаждался таким отдыхом, когда запыхавшийся курьер сообщил мне о том, что император выехал в Москву и приказал мне незамедлительно выехать к нему туда. В нашей древней столице началась эпидемия холеры, и я был восхищен героической решимостью моего государя. Через два часа после получения этой новости я уже был в дороге. По прибытии в Петербург я тут же направился в Царское Село с тем, чтобы получить приказания императрицы и собраться для поездки в Москву. Прибыв туда вечером, я поспешил высказать императору свою признательность за то, что он по доброте своей вспомнил обо мне в тот момент, когда его заботливое сердце так болезненно страдало. Равно как и в других обстоятельствах, я нашел его спокойным и величественным, его приезд взбудоражил все общество, но он не удивил добрых жителей Москвы, которые были подавлены и напуганы появлением страшной заразы, но предвидели решение своего государя.

Когда он, презирая опасность, появился среди толпы с тем, чтобы оказать людям помощь, то восторженные крики достигли своего предела, и, казалось, сама болезнь была вынуждена уступить его всемогуществу. Для защиты остальной части империи и Петербурга он приказал оцепить Москву, что было исполнено с легкостью. Покорность благодарного народа была безгранична. Между тем бедствие усиливалось, с каждым днем увеличивалось количество заболевших холерой. Один из лакеев, прислуживавших в спальне императора, умер через несколько часов после того, как вошел в нее, одна жившая во дворце женщина умерла, несмотря на все принятые для нее меры. Император выходил в город каждый день, он посещал общественные заведения и, казалось, пренебрегал опасностью, так как теперь уже все знали об эпидемии. Однажды, во время обеда с несколькими приглашенными, императору неожиданно стало плохо, и он вынужден был выйти из-за стола. За ним последовал врач, напуганный так же, как и все остальные. Вскоре он возвратился, чтобы передать нам приказ императора продолжать обед. Тем не менее, обед был прерван, и мы пребывали в самом ужасном беспокойстве. В этот момент в дверях появился сам им император, сказавший, что нам нечего волноваться. Тем не менее, у него болело сердце, его бил озноб и проявились другие первые признаки болезни. К счастью, после нескольких обильных потоотделений и благодаря принятым лекарствам, он вскоре был поставлен на ноги, и уже на следующий день мы полностью убедились в его выздоровлении.

После того, как он отдал все необходимые распоряжения, он сам наблюдал за выполнением таких из них, как постройка госпиталей в различных частях города, бесплатная помощь бедным, снабжение Москвы продовольствием, создание приютов для детей, которых холера сделала сиротами. Утром 7 сентября после 10-ти дневного пребывания, император уехал из Москвы и вечером приехал в Тверь. Он остановился во дворце, в котором когда-то жила великая княгиня Екатерина со своим супругом тверским генерал-губернатором принцем Ольденбургским. Здесь в специально отведенной комнате врач обработал нас хлором, отвратительный запах которого уже надоел мне в Москве, где его использовали во многих домах. Затем дворец и небольшой сад были оцеплены часовыми с тем, чтобы полностью отделить нас от города. Таким образом, нас заперли и подвергли карантину. Этим самым император хотел дать пример подчинения правилам, предписанным санитарным законом. Нас всех очень хорошо устроили в этом небольшом дворце. Свита Его Величества состояла из моего бывшего начальника в посольстве в Париже графа Толстого, генерал-адъютантов Храповицкого и Адлерберга, адъютантов Кокошкина и Апраксина, а также врача Арендта. Утром мы все были заняты разбором бумаг, которые ежедневно получали из Петербурга и Москвы, затем пошли прогуляться по маленькому и очень плохо ухоженному саду. Император развлекался, стреляя ворон, а я подметал дорожки от упавших за осень листьев и от первого выпавшего снега. За прекрасным обедом встретилось все наше общество, после которого все разошлись по своим комнатам с тем, чтобы вновь соединиться вечером в помещениях императора, где была организована игра. Одиннадцать дней мы провели так в нашей тюрьме, которая была очень удобной, но все же несколько наскучила нам. По истечении этого срока мы вернулись в Царское Село.