Воспитание жизнью - [8]

Шрифт
Интервал

— Именно так.

— Совершенно излишне! — произнесла, она и отвернулась.

Якоб пошарил рукой позади себя: его палка стояла около батареи.

— А это вы видели? — спросил он, поднимая палку вверх.

Девушка не двигалась с места.

— Ах, вот оно что! Но ведь я же не знала этого. Только не разбейте ею лампочку.

— Как знать, — сказал Якоб, — возможно, для вас я способен и на большее.

Девушка смешно сморщила свой нос, но не ответила на слова Якоба и все еще продолжала стоять в нерешительности.

— Ну, тогда я пойду…

— Это почему же? — возразил Якоб, вдруг почувствовав к ней расположение, и отодвинулся немного в сторону вместе со скамейкой, на которой сидел. — Вы могли бы составить мне компанию!

— Вот тут? — спросила девушка, указывая на место рядом с ним. — Ни за что! И вообще… — Она впервые, казалось, почувствовала смущение.

— Я же вам ничего не сделаю.

— Это и так заметно по вашему виду!

В этот момент аккордеонист громогласно объявил:

— А теперь играем «Кетченбродский экспресс»!

Кое-кто из отдыхающих захлопал в ладоши, послышались крики «Браво!», а одна девушка спросила:

— Это что еще за танец такой?

Музыкант сыграл несколько аккордов. Танец начался. Девушка все еще продолжала стоять около стола Якоба.

— Ну хорошо, — сказала она, — я принимаю ваше предложение. Но только сяду не на вашу скамейку, а вот с этой стороны. Играем пять минут, не больше!

6

Как только девушка села, оба, не сговариваясь, замолчали. Якоб поиграл пустым стаканом, собрал карты в колоду и отложил их в сторону. Затем он украдкой из-под опущенных век стал внимательно рассматривать девушку. Та положила локти на стол и оперлась подбородком на сложенные руки.

Якоб заметил, что руки у нее грубоватые и сильные. И как-то не вяжутся с ее худенькой фигуркой…

Помолчав, девушка так посмотрела на него, что ему стало немного не по себе.

— Куда исчезла ваша разговорчивость? — спросила она. — А пять минут скоро кончатся.

— Хотите грога?

— Могли бы и раньше догадаться.

— То есть как это?

— Надо же что-нибудь делать! — заметила она.

— Значит, грог, — сказал Якоб и поднялся из-за стола.

— Да уж сидите вы лучше на месте с вашей ногой! — приказала она, затем встала и, слегка пружиня, зашагала на своих тоненьких стройных ножках к стойке бара. Якоб смотрел ей вслед и думал: «Ангелом ее не назовешь. Скорее всего, это чертенок в юбке».

Вернувшись к столу с двумя дымящимися стаканами на овальном подносе, девушка спросила:

— Что случилось с вашей ногой? Надеюсь, вы мне об этом расскажете?

На какой-то миг у Якоба зародилось подозрение: не разыгрывает ли она его? Разумеется, ему хотелось рассказать ей о несчастном случае, который произошел с ним на уборке урожая. В конце концов, эта история заслуживала внимания. К тому же зачем скрывать, если его ранение может произвести выгодное впечатление на слушающего.

Якоб уже не раз рассказывал эту историю: сначала врачу, потом медсестре, затем товарищам по палате. И всякий раз совершенно непроизвольно его рассказ пополнялся некоторыми новыми драматическими подробностями. Да еще какими!

В последнем варианте эта история выглядела следующим образом:

— Работаем мы, значит, на поле. Вдруг вой сирены. Мы, понятно, бегом в деревню. Мы — это вся наша учебная рота. Смотрим, хлеб горит, но спасать уже почти нечего. Сплошная стена огня. Вдруг кто-то кричит: «Поросята там!» Ну, поросята, думаю, стоит ли рисковать из-за хрюшек? Но тем не менее бросаюсь туда с мокрой тряпкой на голове. Ну и жарища там, скажу я вам! В дыму почти ничего не видать. Прошло несколько минут, пока мне удалось отыскать поросят. А они визжат так жалобно. Вся эта затея могла бы кончиться плохо, не будь с тыльной стороны хлева вентиляционных отверстий под самой крышей. Туда я их по одному и повыбрасывал.

Когда Якоб договорил до этого места, танец кончился. Он заметил, как девушка бросила взгляд на соседний стол. Там как раз рассаживались ее подруги. К ним присоединился кое-кто из отдыхающих, в том числе и молоденький лейтенант, который был уже явно навеселе. Он упражнялся в красноречии, пытаясь доказать, что грог, собственно говоря, не относится непосредственно к алкогольным напиткам, а скорее является медицинским средством. Девушек это страшно забавляло, и соседка Якоба тоже заулыбалась.

Повысив голос, Якоб продолжал:

— Да, так вот, повыбрасывал я их, значит, в эти отверстия. А одного никак поймать не могу. Ну и глупый же был этот последний! Глупее не придумаешь. Он даже не понимал, что его хотят спасти. Насилу я его поймал. Со злости схватил его за закорючку…

«А с поросенком-то, — думал между тем про себя Якоб, — звучит недурно, нужно будет взять этот эпизод на вооружение и в следующий раз».

— Когда же наконец я и сам пролез в отверстие, то тут, верно, и произошло что-то с ногой. Что именно, не знаю. Очнулся я на охапке сена, а потом приехала «скорая помощь»…

— Интересная история, — заметила девушка и отпила чуть-чуть из своего стакана. — Видимо, вы ее часто рассказываете. А соответствует ли она действительности?

— Что касается пожара, — произнес назидательным тоном Якоб, — и всего остального, так об этом даже было напечатано. В ноябрьском номере нашей армейской газеты. Можете убедиться в этом сами.


Еще от автора Гейнц Зенкбейль
Любовь солдата Фреда

Главный герой повести — молодой солдат Фред, который пришел в Национальную народную армию ГДР от станка. Трудовая закалка, полученная на заводе, помогает Фреду в интересной, но нелегкой солдатской службе, однако, несмотря на это, он все же не сразу втягивается в строгий ритм жизни артиллерийской части. Прошло немало времени, прежде чем Фред понял, как надо выполнять свой воинский долг, что такое настоящая дружба и как следует относиться к любви и беречь ее. Разобраться во всем этом помогли Фреду его товарищи по службе и любимая девушка, которой он доставил немало огорчений. Повесть Г.


Джонни Бахман возвращается домой

В романе современного писателя из ГДР воссоздается обстановка последних дней Великой Отечественной войны, когда войска Советской Армии, успешно завершив Восточно-Прусскую операцию, вплотную подошли к фашистскому логову — Берлину.Автор сумел показать высокий гуманизм советских солдат и офицеров, которые, выполняя свою освободительную миссию, беспощадно громили ненавистного врага и одновременно оказывали всевозможную помощь мирному немецкому населению.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.