Воспитание жизнью - [23]

На следующее утро согласно распорядку дня личный состав работал по обслуживанию танковой техники. Ворота парка боевых машин были распахнуты настежь, и танки один за другим, съехав с моечной площадки, останавливались на широкой бетонной площадке перед воротами. Со стальных исполинов струйками стекала вода.

Лейтенант сидел в сторонке на штабеле пустых ящиков из-под снарядов и наблюдал за работой экипажей.

Якоб Тесен, командир второго танка, сидел на танковой башне, свесив ноги в командирский люк. В руках он держал инструкцию: по-видимому, еще раз хотел проверить порядок осмотра деталей.

Лейтенанту Телю такое рвение показалось несколько нелогичным: с одной стороны, рапорт о переводе, с другой — такая добросовестность унтер-офицера.

«Вид у него такой, как будто он вовсе и не собирается уходить от нас», — подумал Тель.

Впереди из водительского люка выглянул ефрейтор Бергеман. Рядовые Петцинг и Штриглер сновали вокруг танка: они смазывали траки.

«Штриглер! — решил вдруг лейтенант. — Малый он интеллигентный, с него, пожалуй, и стоит начать…»

«И вот опять неудача, — думал Тель, стоя у окна своего кабинета. — Может, я оказался слишком нетерпеливым и потому грубым?»

Он попробовал восстановить в своей памяти разговор с рядовым Штриглером, который состоялся там же, в танковом парке. Тель напомнил рядовому о том, что тот имеет законченное среднее образование:

— Вы же имеете аттестат зрелости! Вы кое-чему уже научились, чему другие не смогут научиться из-за отсутствия у них способностей и возможностей: например, решать дифференциальные уравнения, разбираться в химических соединениях, безошибочно классифицировать животных по группам… Вы, наверное, знаете монолог Доктора Фауста, в котором тот говорит о свободном народе, живущем на свободной земле; вы знакомы также с маленькой, но известной всему прогрессивному миру брошюрой, которая начинается словами: «Призрак бродит по Европе…» Короче говоря, своими знаниями вы превосходите любого в нашей роте…

И тут рядовой Штриглер перебил его.

— Зачем вы, собственно говоря, мне все это перечисляете? — напрямик спросил он.

— Да потому, что вы меня разочаровываете, — ответил Тель. — Вы как-то ни во что не желаете вмешиваться.

— Возможно, — последовал лаконичный ответ.

— Скажите, как вы понимаете слова «быть личностью»? — И, поскольку Штриглер не отвечал, продолжал: — Быть личностью — это значит непрерывно работать над собой, бороться за свои убеждения, опираясь на общественные критерии, и действовать согласно этим критериям, действовать сознательно, целеустремленно, диалектически! Вот, собственно говоря, что мне хотелось бы найти в вас…

— Не каждому дано такое. — Штриглер пожал плечами.

— Эх вы! — с упреком воскликнул Тель. — И почему только вы такой… — «Только бы сейчас не обидеть парня», — подумал лейтенант про себя и быстро исправился: — Почему вы так?..

«Вот с какого вопроса следовало бы начинать с ним разговор, — подумал Тель, — а он на нем оборвался».

Штриглер стоял возле штабеля пустых ящиков из-под снарядов и, держа в руках промасленную ветошь, с застывшим выражением лица смотрел на затянутое тучами небо.

«Ну и взгляд у него! — мелькнуло у Теля в голове. — Сейчас он похож на мученика, которого хотят лишить веры. Как можно стать таким человеком, окончив нашу среднюю школу? Это же черт знает что такое! На аргументы можно отвечать контраргументами, можно выговориться до конца и прийти, наконец, к взаимопониманию. А этот только глазеет да молчит в течение долгого времени… Он, пожалуй, может промолчать так полдня. С таким человеком говорить нелегко…»

Мысленно он опять обратился к отцу:

«Так вот, отец, твой рассказ был хорош, мораль его ясна. И все же результатов не последовало. Уговорить Штриглера мне не удалось, и, следовательно, на стороне Якоба Тесена никого не будет. А сам унтер-офицер с полным правом потребует, чтобы его рапорт о переводе был наконец рассмотрен…»

16

— Кого это ты с собой привел? — спросил мальчуган Якоба, выбежав на берег и увидев, что тот идет в сопровождении трех товарищей. Белые резиновые сапожки малыша и узкая бутылка с длинным горлышком стояли на берегу.

— Знаешь, это наши ребята, — сказал Якоб, — они пришли вместе со мной. Вот этого, слева, зовут Петцинг. Он заряжающий, и наивным человеком его не назовешь. А почему, я сейчас тебе объяснить не могу по некоторым соображениям. Да и ему самому неловко будет слушать о себе. А тот, что стоит с ним рядом, худой, это рядовой Штриглер — наводчик орудия. Сейчас он, пожалуй, только тем и занимается, что считает, сколько ему осталось до демобилизации. А толстяк, что стоит за ним и ухмыляется, это Бергеман. Он механик-водитель нашего танка. Однако восхищаться им не следует. Он как раз довольно ленивый человек.

При этих словах Якоба ефрейтор попробовал было запротестовать, но унтер-офицер жестом остановил его и продолжал:

— Бергеман, между прочим, хвастает, что он спортсмен. Но он такой же спортсмен, как я профессор университета. В общем он порядочная обуза, которая вместе с двумя вот этими типами висит у меня на шее.

Попрыгав попеременно то на одной, то на другой ноге, мальчик стряхнул с них капли воды.