Воспитание жизнью - [21]
— У нас ведь никто не знает английский, — так он объяснил свое решение. — Все учатся говорить по-русски, что, конечно, неплохо, а вот по-английски — почти никто. А если придется иметь дело с янки, то на каком языке мы с ними будем разговаривать? Д язык у них довольно простой.
Произошло это на девятый день после подачи Якобом рапорта о его переводе. Лейтенант Тель уже вернулся из своего краткосрочного отпуска. Терпение Якоба было на пределе: когда же в конце концов они разберутся с рапортом!
Однажды в коридоре казармы его остановил обер-фельдфебель.
— Мне кажется, сегодня у вас не будет повода для разочарования, — проговорил он. — Для вас у меня кое-что есть. Целых два письма и среди них, по-моему, именно то самое, которого вы так давно ждете.
Один конверт был белый, другой — серый. Последний, Якоб знал заранее, пришел от его брата Александра.
«Его письмо может немного подождать, — подумал Якоб. — Вряд ли что нового. Опять менторский тон… долго не пишешь… беспокоюсь за тебя, будь примером… помни о словах Калинина, что даже в будни нужно работать с праздничным настроением…»
Письмо от Грет было не длинным, всего на одну страницу. У нее оказался крупный и твердый почерк.
«Почерк лесоруба», — шутя подумал про себя Якоб.
«Мой дорогой! Наконец-то я собралась тебе написать! Сначала я думала: а что, если все это обман? И отгадай, что я сделала? Ни за что не отгадаешь. Тебе и в голову даже не придет. Я начала искать ноябрьский номер вашей армейской газеты. К сожалению, достать ее было нелегко. Но мне удалось это сделать только благодаря двум ученым крысам из архива нашей университетской библиотеки. Сначала они никак не хотели ее выдавать: «Армейскую газету? Вы первая, кто ее спрашивает. Да к тому же еще за ноябрь прошлого года! Газеты за тот год уже подшиты и находятся в хранилище». Ну разве не патриоты своего дела? И все же им пришлось выдать мне подшивку. «Курсант школы унтер-офицеров Якоб Тесен — герой нашего времени», — с удивлением прочитала я. Ну может быть, я не совсем права, но мне показалось, что статья написана в таком духе, будто ты, спасая поросят, спас от гибели армию. Кстати, твой поступок я лично считаю довольно легкомысленным. Хотя, — дальше следовали слова, подчеркнутые жирной линией, — сам по себе он мне понравился!»
Конец письма был выдержан в серьезных тонах, хотя и вселял немалую надежду:
«Скоро у нас будет шестинедельная практика, место которой я выбрала сама: это одно народное имение, расположенное на берегу моря. На мотороллере оттуда всего лишь час езды до тебя…»
«Всего час езды? — Якоб заволновался. — Радоваться надо! Хотя, кажется, как раз теперь-то и начнутся настоящие сложности!»
Он зашел в комнату, схватил ремень и головной убор.
«Скорее на пляж, — подумал он, — нужно все как следует обмозговать и взвесить…»
— Куда это ты так спешишь? — проворчал со своей койки ефрейтор Бергеман, держа на полном животе учебник английского языка.
— Как, разве тебе ничего не известно? — вмешался в разговор Петцинг. — Он каждый день в это время идет на берег моря к дюнам.
— А ты откуда знаешь?
— Из окна можно видеть.
— Вот как? — Бергеман приподнялся на койке. Учебник его при этом завалился за кровать. — И что же он там делает?
Петцинг пожал плечами:
— Трудно сказать. Для этого нужно сильно высунуться из окна, а я не переношу высоты: меня тошнить начинает.
Штриглер, повернувшись лицом к стене, лаконично произнес:
— Это от пьянства, а не от высоты.
Якоб уже взялся за дверную ручку, как вдруг ефрейтор спросил его:
— Не исчезай так внезапно, скажи хоть, она очень интересная?
— Оставь свои небылицы при себе, — оборвал его унтер-офицер.
— Не прикидывайся, наверняка с какой-нибудь девчонкой встречаешься на пляже! — продолжал допытываться Бергеман.
— А тебе никогда не приходилось ошибаться?
— Приходилось, — честно признался Бергеман, — и однажды весьма жестоко. Это было тогда, когда мы должны были повезти пианино доктору Мюллеру. Он жил на Рюдесхаймерштрассе, девяносто шесть, на седьмом этаже. Мы позвонили у двери, нам открыла какая-то пожилая тощая дама. «Да, конечно, я доктор Мюллер, — сказала она, — но музыкой я не занимаюсь. Я лингвист и только что вернулась из Центральной Африки». После долгой беготни по этажам нам удалось выяснить, что пианино принадлежало ее брату, преподавателю музыки доктору Мюллеру, который жил на той же улице, но только не в доме девяносто шесть, а в доме шестьдесят девять. Вот какая получилась история. Ну а теперь рассказывай.
— Нечего рассказывать, — сказал Якоб. — Того, о чем вы думаете, вообще не существует. А на пляже я встречаюсь не с девушкой, а с маленьким мальчиком.
— С мальчиком в юбке, не так ли?
— Ну и мысли лезут тебе в голову! — сказал Якоб.
— Уж больно неубедительно ты говоришь, — неожиданно для Якоба вмешался в разговор рядовой Штриглер.
— А я никого и не собираюсь убеждать.
— Значит, маленький мальчик, говоришь?
— Конечно. Ему еще нет и десяти лет!
В этот момент ефрейтор Бергеман повернулся на койке, затем встал с нее и, застегивая воротничок френча, сказал:
— Чепуха это все, ребята! Просто-напросто он водит нас за нос! — И, повернувшись к Якобу, добавил: — Но так просто ты от нас не отделаешься, Якоб. Мы поверим тебе только тогда, когда сами во всем убедимся!
Главный герой повести — молодой солдат Фред, который пришел в Национальную народную армию ГДР от станка. Трудовая закалка, полученная на заводе, помогает Фреду в интересной, но нелегкой солдатской службе, однако, несмотря на это, он все же не сразу втягивается в строгий ритм жизни артиллерийской части. Прошло немало времени, прежде чем Фред понял, как надо выполнять свой воинский долг, что такое настоящая дружба и как следует относиться к любви и беречь ее. Разобраться во всем этом помогли Фреду его товарищи по службе и любимая девушка, которой он доставил немало огорчений. Повесть Г.
В романе современного писателя из ГДР воссоздается обстановка последних дней Великой Отечественной войны, когда войска Советской Армии, успешно завершив Восточно-Прусскую операцию, вплотную подошли к фашистскому логову — Берлину.Автор сумел показать высокий гуманизм советских солдат и офицеров, которые, выполняя свою освободительную миссию, беспощадно громили ненавистного врага и одновременно оказывали всевозможную помощь мирному немецкому населению.
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.