Восьмой круг. Златовласка. Лед - [186]

Как бы то ни было, на Нижней Платформе, неподалеку от Старого Квартала, осталось семь мертвецов, и в их телах остались пули, и эти пули извлекли и отправили в лабораторию — вместе с пустым баллончиком из-под краски, кучей отпечатков пальцев и соскобами автомобильной краски с фонарного столба напротив гаража. Краска на столбе была оставлена предположительно машиной преступников, вкупе с осколками стекла от разбитой фары на тротуаре. Вполне достаточно материала для того, чтобы занять лабораторию воскресным утром.

Гроссман снова набрал номер. Кто говорит, что чудес не бывает? Ответили!

— Восемьдесят седьмой участок, Дженеро, — сообщил торопливый голос.

— Детектива Кареллу, пожалуйста, — сказал Гроссман.

— Можно вам перезвонить? Мы тут сейчас очень заняты.

— Я пытаюсь вам дозвониться уже минут десять, — сказал Гроссман.

— Да, линии заняты, — сказал Дженеро. — Здесь все вверх дном. Оставьте ваше имя, и я попрошу его перезвонить.

— Нет, назовите ему мое имя и скажите, что я жду на линии, — раздраженно проговорил Гроссман.

— Ладно, как вас зовут, мистер? — сказал Дженеро, слегка фыркая.

— Капитан Гроссман. С кем разговариваю?

— Он скоро подойдет, сэр, — сказал Дженеро, забыв назвать Гроссману свое имя.

Гроссман услышал, как трубка грохнулась о твердую поверхность. На заднем плане раздавались громкие крики, но это было вполне обычно для восемьдесят седьмого, даже в воскресенье.

— Детектив Карелла, — сказал Карелла. — Чем могу помочь?

— Стив, это Сэм Гроссман.

— Сэм? Мне сказали, что звонит капитан Холтизер.

— Нет, это капитан Гроссман. Что там у вас происходит? Третья мировая?

— У нас тут делегация сердитых граждан, — сказал Карелла.

— На что сердятся?

— Кто-то оставляет свое дерьмо у них в коридорах.

— Не присылай мне образцы, — сразу сказал Гроссман.

— Тебе смешно, — произнес Карелла, понижая голос, — и мне, честно говоря, тоже. Но жильцам дома номер 5411 по улице Эйнсли совсем не смешно. Они явились сюда в полном составе и требуют вмешательства полиции.

— И каких действий от вас ожидают?

— Устроить засаду на засранца.

Гроссман расхохотался. Карелла начал тоже смеяться. На заднем плане поверх смеха Кареллы Гроссман слышал, как кто-то орет по-испански.

— Стив, не хочу отрывать тебя от столь важных дел…

— От столь важных отправлений, ты имеешь в виду? — сказал Карелла, и оба снова расхохотались; больше всего на свете полицейские любят скатологические шутки, а еще сильнее они любят такие шутки с участием копов. Они смеялись минуты две под звуки бешеных воплей, словно в Заливе Свиней. Наконец, смех затих. Испанская ругань на заднем плане тоже стихла.

— Куда они вдруг подевались? — спросил Гроссман.

— Домой пошли! — сказал Карелла и снова расхохотался. — Дженеро пообещал им организовать охрану! Можешь представить себе, как восемь копов выскочат из засады, едва негодяй снимет штаны?

Гроссман хохотал до колик. Прошло еще две минуты, прежде чем они смогли говорить. Карелле с Гроссманом редко случалось вместе повеселиться, и оба всегда радовались таким минутам. Обычно Гроссман держал себя с детективами более строго. Высокий и голубоглазый, хмуро взирающий на мир из-за стекол очков, он больше походил на фермера из Новой Англии, чем на ученого, и его отрывистая манера говорить усугубляла это впечатление. Когда стоишь лицом к лицу с Сэмом Гроссманом в стерильной чистоте лаборатории, возникает такое чувство, что, если спросить его, как проехать до ближайшего города, он ответит, что отсюда вы вообще не доедете. Однако порой, возможно потому, что ему очень нравился Карелла, Гроссман как будто забывал, что его работа тесно связана с жестокими убийствами.

— Так вот о сумке этой девушки.

Карелла понял, что он переходит к делу.

— Андерсон?

— Да, Салли Андерсон. Позже я пришлю тебе полный отчет, а сейчас… Ты подозревал наличие кокаина, так?

— Потому что другой жертвой был…

— В любом случае так написано в ее карте.

— Ты нашел что-нибудь похожее на кокаин?

— Остаток на дне сумки. Его недостаточно, чтобы провести столько анализов, сколько мне хотелось бы…

— Сколько ты провел?

— Четыре. Слишком мало для того, чтобы исключить возможные варианты. Но я знал, что именно ты ищешь, поэтому выбрал цветовой тест с самой показательной реакцией. Например, в тестах Мерка и Маркуса кокаин дает бесцветную реакцию, поэтому я не стал делать ни тот, ни другой. Для первого анализа я взял гидросульфат нитрозила. Я получил бледно-желтый раствор, и при добавлении аммиака цвет не изменился, а при добавлении воды раствор обесцветился. Это положительная реакция на кокаин. Для второго цветового теста… Тебе интересно?

— Да, да, продолжай, — сказал Карелла. В науке он считал себя профаном, но химические термины, которыми сыпал Гроссман, буквально зачаровывали его.

— Для второго цветового теста я использовал тетранитрометан, который тоже — если мы ищем кокаин — мог дать более яркую реакцию, чем некоторые другие тесты. В результате мы получили желтый раствор с оранжевым оттенком, ставший затем совершенно желтым. Кокаин, — заявил Гроссман.

— Кокаин, — повторил Карелла.

— А потом я провел реакции осаждения и кристаллизации и пришел практически к тому же результату. Используя в качестве реагента хлорид платины и уксусную кислоту как растворитель, я получил мгновенную кокаиновую реакцию — тысячи агрегированных кристаллов пластинчатой формы, расположенных хаотично, с умеренным лучепреломлением, преимущественно…