Восьмой день недели - [51]

— Полагаю, нам будет небезынтересно послушать мнение начальника конверторного цеха Старососненского металлургического завода, нашего, так сказать, выдвиженца Анатолия Тимофеевича Радина, — проговорил начальник главка. — Тем более что во вверенном ему цехе, крупнейшем в стране, медленно растет выплавка стали.

По тону, с каким была произнесена последняя фраза, Радин понял: рассчитывать на поддержку не приходится. Директор завода Винюков только что недвусмысленно намекнул: конверторный хромает на обе ноги потому, что посланец министерства не оправдывает высоких надежд.

Что-то похожее на злость охватило Радина. Впервые он столкнулся с невидимой стеной, воздвигнутой перед ним. С одной стороны, Винюков всячески препятствует внедрению экспериментов, с другой — его же порицает за отсутствие творческой жилки, организаторских способностей. Почему не послушал его совета, не рассказал членам коллегии о той работе, что ведется в цехе? Кажется, умный человек. Удастся повысить стойкость футеровки — на щит поднимут завод, его, Винюкова.

«А что если самому?.. Нет, не поймут. Да и Винюков не простит». Радин стоял и молчал. Все бунтовало в нем.

— Мы ждем, Анатолий Тимофеевич, — напомнил начальник главка, — неужели вам нечего сказать?

— Директор завода предельно ясно обозначил наш рубеж.

Первым улыбнулся заместитель министра, подняв голову от бумаг, прищурившись, посмотрел на бывшего референта. Это было так непохоже на Анатолия.

— Фраза с подтекстом. Если бы начальство отсутствовало, вы что, назвали бы иную цифру? — Начальник главка улыбнулся: ну-ка, юноша, найди выход из положения.

Радин упрямо тряхнул головой:

— Да, вы правы, я назвал бы совсем иную цифру.

Все невольно посмотрели на Винюкова. Лицо директора завода медленно багровело. Он поднял голову, и, не глядя на Радина, зло бросил:

— Когда-то Свифт заставил своего Гулливера описать академию прожектеров. Сей товарищ мог бы с успехом послужить прототипом одного из подобных академиков. Чему вы улыбаетесь, Радин?

— Шутить тоже следует осторожно. Язвить — тем более. У Свифта ученый, кажется, занимался пережиганием льда в порох?

— Вот именно!

— Старик пошутил неудачно. Сегодня ядра атомов дейтерия, как вам известно, слились с ядрами гелия, породив термоядерную реакцию. Прожектер-то прав оказался.

— Не слишком ли затянутое вступление? — заметил начальник главка.

Радин оглянулся на Ивана Ивановича. «Почему молчит? Неужели не поверил моему письму?»

— В конце концов, — голос Радина едва не сорвался, — я отвечаю за себя, а моя совесть инженера, мое убеждение превыше чужих авторитетов. И в самом деле, коллеги, а также руководители заводов, одно название которых вызывает благоговейную дрожь, весьма своеобразно обрадовали. Они здорово потрудились, разработав свои футеровочные рубежи. — В словах Радина зазвучала неприкрытая ирония. — В следующем году, видите ли, подведомственные им предприятия достигнут головокружительной цифры: двести пятьдесят — триста плавок. Это, извините, детский лепет на лужайке. Любой мало-мальски мыслящий инженер отлично понимает: с такой стойкостью футеровки невозможно увеличить выплавку стали. Понимают, но молчат, надеются на что-то. Вероятно, на чужого дядю. Товарищи! Сейчас в конверторных цехах, по сути дела, некогда варить сталь. Едва успеваем гасить конверторы, выбивать сгоревшую футеровку, укладывать новую. Мы далеко отстали от зарубежных огнеупорщиков, особенно от японцев. Неужели так будет продолжаться?

— Короче, Радин, — бесцеремонно прервал его начальник главка, — нас не стоит агитировать за Советскую власть. Институт «Огнеупоры» работает над повышением стойкости. И мы собрались сегодня, чтобы обобщить опыт, совместными усилиями взяться за проблему. Или вы один решите ее? Мне бы хотелось предостеречь: прежде чем изрекать что-либо на коллегии, обстоятельно продумайте каждое слово, ибо здесь обещания приобретают силу закона. Итак, слушаем. Чем вы нас порадуете?

Радин поднял голову. Да, сейчас он должен сделать выбор: встать вровень с более опытными коллегами, все понимающими и мудрыми, или бросить вызов. Внутренне он убежден, что прав, но… Без сомнения, многих сидящих здесь далеко не все удовлетворяет в нынешнем металлургическом производстве. Сегодня ведь никто из специалистов не отмалчивается, все говорят, предлагают, действуют, но по модному эластичному методу — «знаем, понимаем, решаем. Всему свое время».

Пауза затянулась. Никто больше не торопил Радина. А он вдруг вспомнил знакомого лесничего. Как-то шли они через сосновый бор. Пахомыч спросил: задумывался ли Радин над тем, почему так виляет тропа-своротка? Почему искусно обводит она завалы из корневищ, точно огибает заболоченный лес, проскакивает седловину?

Радин ответил тогда что-то маловразумительное. А Пахомыч снисходительно улыбнулся: «Своротку выстрадали ходоки». И сейчас… Он пойдет свороткой, наискосок к цели. Собственно, почему он должен перестраховываться? Убежден — действуй. Радин заставил себя улыбнуться.

— Возможно, что и порадую вас, — внешне совершенно спокойно сказал он. — Право, не знаю, как вы к этому отнесетесь. Наши наметки несколько иного плана — старососненская футеровка скоро будет стоять пятьсот плавок!