Восьмой день недели - [38]

— Можно и в открытую. — Владыкин достал из внутреннего кармана куртки вчетверо сложенный листок, зажелтелый по краям, осторожно распрямил на кирпиче… — Сколько времени таскаю, вот-вот в труху рассыплется. — Значит, так, уложу кирпичи не ряд за рядом, как обычно, а методом паркетной перевязки. Все проще простого. Взгляните на чертеж.

Радин сразу смекнул: идея весьма заманчивая. Цепляясь друг за дружку, смолодоломитовые кирпичи должны простоять под огнем больше, чем кирпичи, уложенные в ряды. Даже неспециалисту понятно — нет сплошных швов, крепче кладка. Глядя на чертеж глазами инженера, он не мог не заметить четкости рисунка. Точные линии, твердый почерк мастера.

— Ну, — повеселел Радин, — как говорят в Одессе: что мы будем с этого иметь?

Владыкин почесал за ухом.

— Полагаю, не менее пятидесяти лишних плавок выдержит «паркет». Директору докладывать станете? — Владыкин чуть склонил голову.

— Договоримся сразу: в случае неудачи сам узнает. Простоит футеровка на пятьдесят плавок больше — доложим.

— Завидую умным людям, — простецки улыбнулся Владыкин, спрятал чертеж, с чувством пожал протянутую Радиным руку…

— Что там сегодня у директора? — Дорохин придавил папку ладонью. Взял голубоватый квадратик — распорядок дня Винюкова. Оперативка. Сорок минут беседа с представителем Гипромеза. Прием японской делегации двадцать минут. Подведение итогов соревнования. Сменно-встречное собрание в доменном. Техсовет в листопрокатном. После обеда тоже плотно… Дорохин заглянул в листок настольного календаря. А у меня? Вечер встречи поколений в копровом цехе, заседание жюри по смотру наглядной агитации. И «Пульсар». Винюков попросил лично разобраться. Самовольничает Радин, действует через голову, игнорируя администрацию завода. И, соответственно, идут жалобы из конверторного.

Дорохин аккуратно сложил в папку бумаги — докладную записку Бруно, копию приказа Радина, заключение отдела научной организации труда. На докладной Бруно через весь лист наискось краснела резолюция директора: «К сведению! В архив!» С «Пульсара» и начну», — подумал Дорохин. Знал по личному опыту: если начинает звучать какое-то имя, значит, нужно обращать на этого человека самое пристальное внимание. Словом, здесь была своя сложная механика, не всегда объяснимая, зато абсолютно справедливая. Общественное мнение формируется возле печи и прокатного стана, на разливке и у копров, образуя потоки и водовороты, выплескивается в отделы, в кабинеты общественных организаций. Дожидаться именно этого момента для секретаря парткома непростительно. Он должен лучше других знать людей и, естественно, обязан опережать события.

Сегодня в цехе много говорили о Бруно Калниексе. Таким образом, подвернулся удобный случай — выполнить поручение директора и поближе познакомиться с молодым конверторщиком.

После цехового рева и грохота коридор административного здания показался Дорохину бесшумным. Ровно гудели вентиляционные камеры, и по ногам шла волна прохладного воздуха. Мельчайшие крупицы графита поблескивали на железных ступенях, перилах.

Дорохин прошел гулким коридором. Прежде чем открыть дверь, в красный уголок, постоял, переводя дух. Пот — градом, в горле пересохло. Собственно, беседа Радина с третьей бригадой о научно-технической революции его мало интересовала. Но на беседе присутствует Бруно Калниекс.

Радин, в рубашке с закатанными рукавами, расхаживал по сцене, размахивая рукой, будто разрубал невидимую преграду. Говорил эмоционально, то повышая голос, то понижая его до шепота.

— И наконец, наша центральная проблема сегодня — не создание новых технологий, открытие каких-то физических или химических законов. Главное — до предела использовать мощности, которые имеются. Получается не по-хозяйски: новое создаем, старое забываем. Да вы оглянитесь вокруг. Чем занимается электронно-вычислительная машина? Я как-то зашел в лабораторию, а ребята одному аспиранту его институтскую работу помогают просчитывать.

— За «здорово живешь»? — озорно спросил кто-то.

— ЭВМ нечего делать. Она подводит итоги соревнования, выдает «в стол» опытные рецепты плавок, которыми вы не хотите пользоваться. — Радин сделал паузу, увидел Дорохина (тот присел на последнюю скамейку). — Ничего, скоро все изменится. Мы разрабатываем математическую модель, ЭВМ сама поведет плавку. Представляете, приходит мастер на смену и, вместо того чтобы выяснять, какие марки заданы, сколько нужно сыпучих, получает готовый рецепт.

— Это годится, — Заварзин с первого ряда подал голос. — Только вдруг не доживем? Кран на башню загремит? Лепешка будет, верно, хлопцы? — Ребята заулыбались. Семен в своем репертуаре. — Я не шучу. Гляньте, кольцевые выступы на кранах уже поистерлись, а начальству нема делов.

Радин нагнулся и записал в блокнот.

«Нач. снаб. Краны. Запросить молибденовые карандаши для смазки».

— Если вопросов нет, закончим. — И поднял глаза на Дорохина, который подходил к нему.

— Бруно, пожалуйста, задержитесь.

Дорохин остановил старшего конверторщика. Тот взглянул на парторга с удивлением, присел на скамейку. Дорохин протянул ему руку, поздоровался с начальником цеха. Вытер пот с лица, ох, уж эти переходы! Долго складывал носовой платок, не зная, как подступиться к разговору. Спрятал платок, подошел к окну, попробовал открыть. Забито, Радин и Бруно ждали, а он, взглянув на них, почему-то подумал: «Здорово эти двое дополняют друг друга. Одного одолевают идеи, второй умеет на лету схватить и четко сформулировать мысль, логически развить ее, придать законченность. Я, кажется, любуюсь ими?..