— Тогда сейчас соображу, что мы знаем достоверно. Донорство станции Смоковетс — этносоциальная практика маркирования лиц, совершивших акт самопожертвования в интересах жителей станции…
— А тех, кто в процессе самопожертвования не выжил, наверное, не маркируют, а так в списки вводят, сразу телесно…
— Погоди, это догадки, а я пытаюсь собрать, что точно знаю. Э-э, …практика, поддерживаемая со времени катастрофы до настоящего момента с помощью коллективного ритуального принятия жертвы приоритетно защищаемой группой населения, в скобках — дети, значительно повышающая статус маркированного лица для информированных жителей станции. Как-то так.
— Да, ну и я напишу, что непосредственное осуществление ритуала не исследовалось, так как не входило в цели расследования. И всё, норм.
— Слушай, — рассеянно сказал Михаил, — когда ты с донорами говорила, ты упомянула, что на Капитолию попала не в начале карьеры. Я-то думал, что ты капитолийка — фамилия похожая и они же каждую вторую девочку Кэннон называют.
— Ну я с Имерины, да, — так же рассеянно ответила Цо, — четвертая зона, мальгаши и немного бенгальцев.
— Малагасийцы, да, слушай, да тебе лицо прям по образцу сделали, — восхитился Михаил. — А делали там или уже на Капитолии?
— Мне ж не все лицо делали, — поморщилась Цо. — Уши, скальп весь новый… Глаз. А все, что ниже, ну пять зубов, ну пара швов на щеках, вообще быстро заросло. Глаз — да, долго. Это на Капитолии лицо быстро чинят, а четвертая зона, знаешь…
Михаил подумал и отложил планшет.
— Рикэннон, — спросил он серьезно, — тебе сколько лет?
— Э-э, сорок три, если не считать холодных, — с недоумением ответила она.
— Так ты меня старше всего-то на пять лет!
— Ну да.
— Я думал, тебе живых лет полтораста…
— А я-то ломала голову, чего ты такой послушный! — сказала Цо.
Проржавшись, они взяли еще кофе с местными булками и снова принялись работать.
Михаилу по привезенным материалам через восемь месяцев одобрили повторную поездку. В итоге он написал книгу об аутотерапии социальных травм через ритуальное воспроизводство принятия добровольной жертвы, восходящее к Джатакам и причастию. Для неспециалиста она совершенно нечитабельна, но при желании вы можете ее найти в материалах Института истории Экспансии. А житие Йована, красивое, с картинками, которое Михаил привез отцу, тот предсказуемо и очень быстро передарил дяде Ване.
