Восьмой ангел - [36]

— Ну а как? — недоуменно сказала Цо. — Мне все отрастили потом, только шрам психолог посоветовала оставить, чтобы лицо совсем уж чужим не казалось.

— «Ну а как», — повторила старушка.

— Меня с тех пор с боевых операций сняли, — извиняющимся тоном добавила Цо, — в уголовных расследованиях тоже люди нужны. Хотя нет же! Забыла! Когда мне было семь, меня опускали на веревке в колодец. За ноги. Там мальчик маленький упал, а взрослые в жерло не проходили.

— Донор, — продребезжал старичок.

— Донор, — согласилась крупная женщина.

— Зачем ты таскаешь с собой попа?

— Кого?

— На Китеже мужчины не бреются, — сказал Михаил, — только подстригаются. У нас считается, что так красиво. А по ритуальным местам я хожу потому, что их изучаю.

— А, — сказала старушка. Молодежь захлопала, оратор сел, встала девушка с маленькой гитаркой и затянула песню. К столу подбежал мальчик лет двух. Парень рядом с крупной женщиной посадил его себе на колени и вручил ложку.

— А почему бородатые носят шрамы? — спросил Михаил. — Я специально посылал запрос коллегам, на Зихао нет такой традиции. Наоборот, у них народный стереотип, что смоковчанин — богатый, заносчивый, невоспитанный бородач в дурацких шрамах во все лицо.

— Понтуются, — злобно сказала крупная женщина, — одно время даже срабатывало.

— А-а, понятно, знакомый механизм, — удовлетворился Михаил.

— Теперь спрашиваю я, — строго сказала Цо. — Вы, видимо, сознаете, что у вас объективно управление станцией, прежде всего финансовой стороной, ушло вразнос — похоже, сразу после войны. За четыре дня точнее не разберешься. Вы не первые, кто сидит на золотой жиле, а отправлять по десятку подростков из каждого поколения в зоны первой пятерки на кондиционированное финансовое и социальное управление не догадывается. Но это потом. Сейчас вам нужна экстренная помощь, собирайте заявку на консультанта по независимому самостоятельному управлению, ссылку на форму я скину прямо сейчас — вот, снимите код с моего планшета — нужно не меньше десяти процентов населения, в вашем случае это… Примерно сорок тысяч подписей, соберете сами. Этих бородатых вам придется вылущить самим, но предупреждаю — чем больше будет физически пострадавших, тем больше будут репарации. Не забудьте у всех снять генную карту! Если сможете доказать, что они по происхождению не принадлежат к населению Смоковетса — тогда выплаты за выселение будут значительно меньше. А раз они вступают в браки которое поколение где-то там, вы это докажете.

— И чем нам помогут кондиционированные управленцы?

— Чужие управленцы или финансисты не могут быть кондиционированы, это технически невозможно, — злобно сказала Цо. — Только свои, и только значительно отсеянные на старте. Цзюнь-цзы-идентичность, кодекс коммуниста, аскеза, этнофьючеринг, вот это всё. Остальных, в конце концов, можно на инженеров выучить за меньшие деньги. Пока своих специалистов нет, вам может временно помочь разовый консультант, но это не надолго и чудовищно дорого.

— Обо всех предыдущих деньгах придется, я полагаю, забыть даже при самом оптимальном исходе, — сказала одна из женщин средних лет.

— Это наверняка, — ответила Цо, — если они хоть как-то задокументировали право распоряжаться финансами станции. Я не финансист, я по убийствам, извините. Может, специалист и найдет какие-то зацепки. А так, думаю, готовьтесь к долгим и дорогим международным судам. Когда вы отожмете объекты системы обратно потомкам первопоселенцев, тогда вздохнете — но быстро это не получится, не бывает.

Женщина огорченно вздохнула, широким жестом налила полный стакан морса и залпом выпила.

— А сколько из населения станции сейчас потомки Гели? — спросил Михаил.

— Все, — недоуменно ответила крупная женщина.

— Ну, не все, — поправил ее старичок, — но тысяч десять наверняка.

— Вы понимаете, я тут прочел биографию Джюда в, м-м-м, учительской библиотеке, — начал Михаил, но понял, что ничего этим не объяснил, — и… но мне нужна ваша помощь.

— Какая помощь? — тоном человека, беседующего с глубоко умственно отсталым ребенком, спросил молчавший до сих пор мужчина.

— Кто из вас, здесь присутствовавших, лично воспитывал детей? Чем больше, чем лучше.

Женщины средних лет переглянулись.

— Я, наверное, больше всех, — сказала старушка и улыбнулась.

— У меня совершенно дурацкие с виду вопросы, и я не хочу основной разговор перебивать, — сказал Михаил, — можно я к вам пересяду поближе?

Цо задумчиво поглядела ему вслед и повернулась к остальным взрослым:

— Можно мне еще торта?

— А в кредит можно выучить кондиционированного финансиста? — одновременно спросил мужчина.

— Можно, — прозвучало хором. Молодежь захохотала. Парень, который не ел торт, спустил с колен перепачканного малыша, тот пошагал по своим делам. В дверях топтались двое бородатых юношей, мешая посетителям входить и выходить. Рядом с именинницей встали сразу трое парней и затянули что-то хором а капелла.

— Мне нужно понять про Гелины колыбельные, — тихонько сказал Михаил, — они же все такие занудные?

— Колыбельная и должна быть занудной, а то кто ж уснет? — улыбнулась пожилая дама.

— Вопрос в том, насколько. Так, чтобы «да и да, и нет, и нет, и нет еще четыре раза, да и нет, и да и нет, и нет два раза, да и да» — я такого в жизни не слыхивал. Обычно колыбельная какую-нибудь историю рассказывает. У нас, например, поют: «Придет серенький волчок и укусит за бочок», — сказал Михаил.