Восьмой ангел - [16]

— Ну, после того как врата Арчи вывели к Робио-12, к нам через Робио-12 стали приезжать люди с Зихао, и тогдашний финдиректор станции женился на девушке оттуда…

— Финдиректором он тогда еще не был… — поправил жену мужчина.

— Нет, ты что-то путаешь, а мне мама так рассказывала.

Они сердито посмотрели друг на друга.

Михаил быстро подсчитал про себя. Путь через врата Арчи — четвертые из открытых — дотянули до заселенного района уже после войны через семь пустых (на тот момент) систем. Сейчас на шестой отсюда системе силами Зихао Дексянтянга терраформируется вполне симпатичная планета, и по идее за весь оборот через шлюзы между Робио-12 и новой базой на Смоковетс должна идти постоянная мзда. Да и за открытую смоковчанами землеподобную планету им что-то, по идее, полагалось. Интересно, что досталось. Ай да Цо, какой хороший вопрос.

— Ну, они в любом случае уважаемые люди и очень много для станции делают, — сказала женщина.

— Вот, меня сделали, — добавил ее муж.

— Ну и ты хочешь сказать, что брат тебе не помогал?

— Давай начнем с того, чтобы хотя бы людей не путать, что братом я его никогда не называл, так же как и он меня.

— Но помогал.

— Помогал, — согласился мужчина, — вот, сыну учебу оплатил…

— Дочь он нам отмазал, — скорбно сказала женщина, — она, вы понимаете…

— Лесбиянка она, — резко сказал мужчина. — Живет с подругой, детей вот завели, съездили на Бхигс, обе беременные вернулись. Вачовски там что-то тогда кому-то сказал, их оставили в покое.

— Могли и не оставить? — обалдело спросила Цо.

«Ох, переигрывает!» — подумал Михаил, но, косо глянув, снова увидел внимательно слушающую девушку лет от силы тридцати, искренне пораженную услышанным.

— Могли, — сказала женщина, — могли. Но оставили, вон, внучки уже взрослые у нас…

Цо стрельнула глазами в Михаила. Он кивнул. После заседания с шишками, которое прямо истошно кричало: «Патриархат! Геронтократия! Строго вертикальная система взаимодействий!» — чему удивляться? Чудо еще, что вся станция не в платках по самые глаза ходит. Ну и, конечно, контроль секса, куда без этого.

— Вы говорили Милану, кому он обязан возможностью поехать учиться?

— Конечно, — сказала мать. — Он и сам учился хорошо, но буквально в тот год, когда он сдавал экзамены, почему-то отменили стипендии сотне лучших…

— Главное, через три года восстановили, была же буча какая-то, — ввернул отец. — В общем, на Зихао мы даже и не замахивались, Милан сам нашел какой-то недорогой университет на Линдо, где очень сильная градация оплаты в зависимости от баллов, а баллы у него на тамошних вступительных вышли приличные… На третий год он там добился стипендии и деньги у Вачовски брать перестал.

— А может, работу нашел, — добавила мать. — Кто бы стал иностанщику стипендию платить? Но еще три года проучился, вернулся очень счастливый… Вы понимаете, у нас тогда вся эта катавасия с Кристиной и Маричкой только-только закончилась, они обе пошли работать, девочки поползли одновременно, два малыша в доме… Недосмотрели мы за Миланом.

— А что на станции с дошкольным образованием? — уточнила Цо.

— Садик-то? Да это ж дорого!

— Дорого, — тихо сказала Цо. На миг в ее лице прорезался знакомый Михаилу федеральный дракон, но тут же она разжала зубы, пару раз моргнула — и снова излучала доброжелательность, как лучший детский стоматолог.

— Сколько времени прошло с момента возвращения Милана с учебы до его исчезновения?

— Меньше года.

— Было ли такое, что он резко замкнулся, или наоборот, начал пытаться о чем-то рассказывать?

— Он хотел выкупить нормальный корабль, — сказал отец. — Понял, что по деньгам не потянет, пытался чинить какую-то рухлядь, потом устроился на рудовоз — тот, говорит, вообще жестянка, ни одного работающего гравитовектора, до первого метеорита. Чинил вачовские катера, у них их то ли шесть, то ли семь, с гондолой возился, Вачовски даже звал его к себе пилотом, но Милан говорил, что тот мужик, который Вачовски возил, пожилой, другой хорошей работы не найдет уже… Не пошел. Эршад его звал, я отсоветовал, Вачовски же обиделся бы.

— Он Маричке тогда планшет сделал: база рабочая у нее стоит, и личный доступ стоит, обычно-то два отдельных устройства надо брать, приложения вместе не даются, а у нее в одном было, — добавила мать.

— Планшет еще живой?

— Нет, ну что вы, его внучки разбили давным-давно вдребезги. Вообще вещей Милана сохранилось немного, да и тех половину забрали в последние дни.

Цо вздохнула, поглядев на детские модельки мэйфлауэров и катеров, и перевела взгляд на Михаила.

— А Милан после возвращения историей не интересовался? — спросил тот. — Какой-нибудь старой, до войны, где-нибудь сразу после аварии?

— Еще как, — сказала мать, достала из застекленного шкафа маленький кораблик, повертела в руках и поставила назад, — и книжки перекупал старые, и просто по истории, и старинное программирование, и все к деду наведывался. Мой отец учителем был, он все это знал, к нему до самой смерти люди на занятия ходили. Он все хвастался, что старик-де, а сам себя кормит…

— Гелин портрет как раз тогда повесил, — сказал отец. — Ну, это уж лишнее у парня в комнате, мы убрали потом.