Восьмой ангел - [10]

— Да наверняка же поврежденных тел было много, декомпрессия, осколки. Привести такие тела в пристойный вид сложно, — рассудил Михаил.

— Ну да, — печально согласилась она. — Хорошо для приличий, но плохо для доследований. Я холодные кладбища, понимаешь, люблю чрезвычайно — хоть через двести лет вскрытие проводи, удобненько… Ладно. Третье. Посмотри на судью и пилота.

Михаил посмотрел. Судья значительно старше, борода закрывала нижнюю половину лица. Форму черепа тоже не определить — голова покрыта какой-то шапчонкой. На профиле заметно сходство формы ушей. Брови тоже, пожалуй, похожи, но чего этому удивляться на станции, где все друг другу родня.

— Я сегодня отобрала у них, наконец, генные карты, — Цо щелкнула пультом проектора, положила на колени свой планшет и вывела на экран две медленно движущиеся полосы генных карт, одну над другой.

— Начну с Y-хромосомы. Видишь?

— Вижу, — сказал Михаил, протянул руку и отобрал у Цо планшет. Внимательно глядя в проектор, промотал обе карты, останавливаясь то там, то сям, задал и вывел на экран список зон сходства.

— Племянник по мужской линии, сын единокровного брата.

— То есть у судьи есть брат, у брата сын?

— Ага. Брат судьи не полнородный, матери разные.

— Вот почему я карты еле отобрала, — фыркнула Цо. — По ним-то даже мне видно, что родня. Без таких подробностей, конечно.

— Типа семейное дело?

— Ну конечно. А ты что узнал?

— Таких откровенных лакун в школьной истории две — период вокруг аварии и смена формы собственности на доход от врат.

— О-о-о, — сказала Цо и повернулась к Михаилу всем корпусом. — Ну-ка, ну-ка?

— Я вижу только начало и конец. Сразу после войны, ну то есть лет двести десять назад, упоминается, что, э-э-э, в рамках культурного развития было решено заказать скульптурные портреты героев станции и приглашали специалиста из другой зоны, цитирую дословно «из сумм коллективного дохода станции». Сейчас ни о каком коллективном доходе станции речи нет, за каждые врата отвечает какая-то конкретная семья, и вот, «Вачовски выделили десять процентов годового дохода врат Джюда-2 на перестройку сада». То есть двести лет назад доход получала станция, а сейчас — четыре конкретные семьи, и я ничего не нашел о том, как это произошло.

— Судья-то наш покойный как раз Вачовски, — сказала Цо.

— А нынешний — Эршад.

Цо пожевала губу.

— Это значит, что мы влезли в большие деньги. И еще это значит, что в том кораблике или там, откуда он прилетел, спрятано что-то, что либо угрожает большим деньгам, либо само по себе еще более большие деньги.

— Почему?

— А иначе зачем бы судья поперся туда самолично? Не-ет, он никому не доверил, взял племянника… Не из основных родственников, заметь, которых десятка полтора, а из местных… и что-то пошло наперекосяк. Вот что, завтра постараюсь пробиться вместе с тобой в сам кораблик, все осмотрим и запишем заново. Перед заседанием. Эх, может не выйти. Но на заседании ты мне нужен, мне там будет не до осмотра достопримечательностей, тут такие эти… зубастые.

Ну вот. А Михаил только-только договорился с сударыней Стуц, что ее старшая сестра уделит ему время и расскажет об ангелах.

— Хорошо, — сказал он, — сейчас только выйду к сударыне Стуц на минутку, завтрашнюю встречу отменю… А кстати, можно гондолу в аномалии поискать зондами? Если они тут много лет искали восьмые врата, тут же должна по системе чертова уйма зондов болтаться?

Цо посмотрела на него как на глубоко умственного отсталого и вздохнула.

— Гуманитарий, — ядовито сказала она.

— Ну гуманитарий, — покорно согласился Михаил, — но почему нельзя-то?

— Зонд — тупая штука, — очень терпеливо сказала Цо, — все, что он делает, — снимает гравитационное поле и сличает его с визуальным. Если видит, что по гравиграфии должен быть объект, а на фотографии его нет, подает радиосигнал и слегка меняет траекторию в сторону удивившей его точки. Если он врата нашел, то будет летать вокруг них и свистеть. Если он видит любой объект, который присутствует и на гравиграмме, и на фото, — он не почешется, будь там хоть смарагдовый корабль, полный эльфов.

— А, — огорченно ответил Михаил и пошел переносить встречу с сестрой сударыни Стуц.

— До совещания с шишками еще полтора часа, — сказала Цо утром, — какие есть предложения?

— Вы обещали показать внутренности корабля.

Они поставили термос с кофе между креслами, Цо вывела видео на проектор.

— Личные вещи там нашли только в шкафу — сумку с ношеной одеждой, проверили, одежда зарезанного, — сказала Цо.

— И что, кроме одежды в сумке ничего?

— Значки какие-то веселенькие, на липучках… Ни одного устройства, вообще.

— Мне бы самому посмотреть, — жалобно сказал Михаил.

— Ты что, меня еле пустили. Но чую, что надо, буду пробивать.

— Стоп.

— А, фотография над пультом? Ребенок же, их все вешают.

— Это Геля с крокодилом, — сказал Михаил.

— Ага!

Она увеличила остановленный кадр так, что лицо маленькой девочки заняло весь экран. Коротенькие хвостики, морда надувного крокодила прижата к личику.

— До аварии Геля была ребенок как ребенок, ею стены не оклеивали, — сказал Михаил. — То есть либо первое убийство произошло после аварии, либо…