Воскрешение из мертвых - [62]
Я никогда не любил Машу, она нужна была мне только пьяному, память об этом никуда не денешь, она еще долго будет мучить меня.
А сегодня после работы я столкнулся с Пашкой Покатиловым. Он был трезв и подавлен. Пытаясь взбодрить себя, начал рассказывать о своих позавчерашних похождениях. Дома он, оказывается, с тех пор так и не появлялся. И хотя он всячески старался изобразить беспечность, я догадывался об истинном его состоянии. Давно ли сам пребывал в таком же? Потом Покатилов с надеждой взглянул на меня: «Может, пойдем тяпнем?» Я отказался. «Ты, что, совсем теперь завязал?» — спросил Пашка недоверчиво. «Совсем», — сказал я. «Подшился, что ли?» — «Да подшился, не подшился — какая разница! Важно, что завязал. Твердо и окончательно». Пашка вдруг резко повернулся ко мне. «Не ври, — сказал он. Запавшие глаза его на осунувшемся, заросшем неряшливой щетиной лице яростно сверкнули. — Не ври. Так не бывает. От э т о г о не избавляются. Ты можешь притвориться непьющим, но в душе ты все равно останешься а л ч у щ и м. Это наш с тобой крест, и нам никуда от него не деться. Понял? Как бы ты ни корячился, как бы ни извивался, а ты будешь тащить его до конца жизни!» Внезапная пророческая ярость его поразила и испугала меня. Я даже не нашелся сразу, что ответить. Впрочем, он и сам сразу сник, странная вспышка прошла. Он махнул рукой: «Ладно, дай лучше рубль». Рубля у меня не было. Мы расстались в каком-то раздраженном недоумении, испытывая смущение и недовольство друг другом. Но даже и потом еще, пока я ехал домой, в моих ушах продолжали звучать его наполненные яростным отчаянием слова: «От этого не избавляются!» И на душе у меня было тяжело.
Я возвращаюсь к домашней жизни, я словно бы заново становлюсь семейным человеком. Собственно, если судить по чисто внешним признакам, я вроде бы и не переставал им быть. Форма, во всяком случае, соблюдалась. Но по сути мое существование в стенах дома имело лишь две ипостаси. Либо я томился, мучимый собственной несвободой, изыскивая достаточно убедительный предлог, чтобы ускользнуть, исчезнуть, испариться, то есть, даже находясь дома, проверяя, допустим, Ларискины тетради с домашним заданием, мысленно я все равно отсутствовал, меня уже не было здесь, я витал в иных сферах; либо — это случалось после очередного загула, когда я возвращался в родные пенаты без копейки денег, грязный, терзаемый чувством вины перед близкими, — я вдруг начинал испытывать по отношению к ним какую-то почти судорожную, и оттого тоже неестественную, нежность, легко впадал в приступы слезливого раскаяния и сознания собственной никчемности. Светлана старалась, чтобы в такие минуты наша дочь не видела своего отца.
Прежде семейные заботы тяготили меня: ведь все главное, на чем был сосредоточен мой мозг, совершалось вне семьи, за пределами дома. Теперь же я опять привыкаю к домашнему распорядку. Надо заново учиться жить по-человечески. Это, оказывается, не так-то просто. Мне кажется, Светлана до сих пор не в состоянии до конца поверить в то, что меня можно, например, послать за хлебом без опасения не дождаться ни меня, ни хлеба. Я замечаю: она как бы подстраховывает меня, и от этого вдруг накатывает раздражение. «А чего же ты хочешь? — твержу я себе, чтобы не дать этому чувству вырваться наружу. — Ты должен понять ее». Я вижу, как она разрывается между тревогой за меня и боязнью обидеть своим подозрением, между желанием верить мне и страхом: а вдруг?..
Как долго эти отзвуки прошлого еще будут мешать нам?
Да и не тороплюсь ли я сам поставить крест на прошлом, не самообольщаюсь ли? Разве не случалось и раньше такого, что я не пил и неделю, и две, и три? Да, но тогда… тогда… я не знаю даже, как точнее это объяснить словами… только тогда было по-другому. Тогда во мне все равно постоянно словно бы сидел некий червячок и точил, и точил… Сейчас я с п о к о е н, вот что главное.
Мы идем в зоопарк. Я, Светлана, Лариска, все вместе. Воскресный поход в зоопарк — это ли не символ семейного мира и благополучия?! Женщины мои счастливы.
Лариска весело скачет по ступенькам лестницы. Мы спускаемся вниз — и надо же! — все внутри сжимается у меня от бешенства: у выхода, поперек лестничной площадки первого этажа, лежит пьяный. Лужа растекается вокруг него. Вот сволочь!
Лариска остановилась и смотрит на пьяного.
Мне кажется, еще немного — и я не вынесу этого. Кровь бросается мне в голову.
— Лариса! — нервно кричит Светлана.
И нужно же, чтобы это произошло именно сегодня! Хотя, в общем-то, пьяные на нашей лестнице не такая уж редкость.
— Какая гадость! — говорит Светлана.
Пьяный мычит и пытается перевернуться. Мы проходим мимо и оказываемся на улице. Меня корежит от отвращения и собственного бессилия. Некоторое время мы идем молча. Мне кажется, и я, и Светлана думаем об одном и том же. И хотя мы со Светланой не говорим друг другу ни слова, все ясно и так. На глазах Светланы я угадываю слезы, но по-прежнему молчу. Мы оба напряжены, я чувствую: достаточно какого-нибудь пустяка, неосторожного слова, чтобы вспыхнула тяжелая, нелепая ссора.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая книга документальных и фантастических рассказов ленинградского писателя посвящена актуальной проблеме современности — сохранению мира на нашей планете.
Получив редакционное задание написать заметку о танкистах, автор по дороге размышляет о том, что гораздо интереснее было бы написать о ракетчиках или вертолётчиках, так как время славы танков уже прошло. О том, как автор переменил свои взгляды, рассказывает данная книга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои этой книжки — ребята, сыновья командиров Советской Армии. Вместе со своими родителями они живут в военных гарнизонах. Здесь, на глазах у мальчишек, происходит немало интересного: то стрельбы, то танковые учения, то парашютные прыжки… Но главное — у своих отцов, у своих старших товарищей ребята учатся настоящему мужеству, честности, стойкости.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».