Воскрешение из мертвых - [60]
— Здравствуйте, Яков Аркадьевич, — сказал я, невольно придавая своему голосу какие-то совершенно несуразные, игриво-бесшабашные нотки.
Он продолжал смотреть на меня молча, словно бы изучая, словно бы проверяя, нет ли на мне каких-то явных следов моего беспутства. Я тоже молчал.
— Ну что скажешь? — наконец произнес он.
Он обращался ко мне на «ты», и я воспринимал это как должное. Был ли я вправе рассчитывать на другое обращение?
Я развел руками и улыбнулся. Улыбка — я чувствовал — получилась жалкой.
— Нечего сказать, как я понимаю, — удовлетворенно констатировал Хоботов.
— Нечего, Яков Аркадьевич.
Быть вынужденным стоять вот так — в покорной приниженности, в виноватом смирении перед человеком, которого не уважаешь, — что может быть хуже! В нашей конторе Хоботова зовут «господином статским». Однажды в разговоре с кем-то он не без горделивой напыщенности сказал, что, мол, по прежним временам он в своей должности был бы не иначе как «статским советником». Так это прозвище и закрепилось за ним, пошло гулять по институту. Что-что, а создавать видимость многозначительности он умел. У него и терминология в последнее время появилась какая-то новая, рассчитанная как бы на посвященных. Он говорил, например: «с этим вопросом надо обращаться к п е р в о м у л и ц у», «проблема эта прорабатывается в и н с т а н ц и я х», «я п р о и н ф о р м и р о в а н» и так далее. И все это непременно с налетом некоей важной таинственности. Хотя я-то знал, наверняка знал, как впрочем, и многие другие сотрудники института, что все эти «проблемы» и «вопросы», лиши их таинственной аранжировки, оказываются не более чем мыльными пузырями.
— Ну и что же прикажешь мне с тобой делать, а, Ломтев? — все с тем же брезгливым любопытством рассматривая меня, спросил Хоботов.
И опять покорное молчание было моим ответом. Наверное, сейчас наступало самое время пообещать, что подобное больше не повторится, но слишком часто давал я такие обещания прежде. Я знал, что мне уже нет и не может быть веры, и потому не мог выдавить из себя ни слова.
— Сколько раз я тебе говорил, Ломтев: не умеешь пить — не пей! Я тоже не ханжа, понимаешь ли, тоже люблю погудеть в хорошей компании, но совесть же не пропиваю. Пить тоже надо с умом. А не умеешь — не пей!
Да, все надо уметь. Уметь жить. Уметь зарабатывать деньги. Уметь пить водку. Уметь обращаться с женщинами. Уметь ладить с начальством. Уметь! Такова философия Хоботова.
— Ты же всех нас, весь отдел наш позоришь. Уже по всему институту разговоры идут: где Ломтев? Что с Ломтевым? Ах, опять этот Ломтев! Думаешь, люди ничего не видят? Думаешь, никому не известно, как ты деньги занимал у Каретникова?
При этих словах я, должен признаться, снова содрогнулся от стыда и отвращения к самому себе. Прав был Хоботов, и нечего мне было возразить, и нечем оправдаться. А он, откинувшись на спинку кресла, продолжал свои поучения:
— Ну, не можешь по-другому, надерись дома и сиди себе тихо, попроси жену, чтобы на ключ тебя заперла, — тут Хоботов позволил себе снисходительно хохотнуть. — Но не демонстрируй всему миру свои загулы. Ты же и себя и меня под монастырь подводишь. Я уж, как могу, тебя покрываю, а ты сам неприятностей на свою задницу ищешь. Куда же, милый, это годится? Хорошо, если до начальства еще не дошло, а если дошло? Думаешь, большая радость мне за тебя выкручиваться?
«Да не выкручивайся ты, ради бога!» — так и тянуло меня сказать в этот момент. И посмотреть после этого на его физиономию. Но не мог, не мог я этого сделать. Слишком глубоко сидело во мне чувство вины и чувство зависимости от этого человека. Я ведь все-таки обманывал себя, уверял себя, что никто в институте не догадывается об истинной глубине моего падения, об истинной серьезности всего, что со мной происходило. Хотелось верить, будто мне удается скрывать от посторонних глаз свой порок. В конце концов, кто сейчас не пьет! Я лишь один из многих. Так мне хотелось думать. И если честно признаться, больше всего я боялся широкой огласки — это был бы для меня стыд непереносимый. Вот почему я молчал покорно и приниженно, стоя перед Хоботовым. Я был зависим от него, моя репутация была в его руках.
Но даже при всем стыде и унижении одно обстоятельство утешало и радовало меня; я-то знал, что подобный разговор происходит в последний раз. Новая моя жизнь маячила впереди. «Так наберись же мужества и расплатись по всем векселям», — говорил я себе.
Когда я, наконец, вышел из кабинета Хоботова, отделавшись устным выговором и последним предупреждением, ладони мои по-прежнему были холодными и влажными от пота. Бр-р-р…
Еще одна заноза, которая мучает меня, это мысли о Маше. Ведь я не видел ее и ничего не знаю о ней с тех пор, как оттолкнул ее тогда на вокзальном перроне в Ленинграде. Что с ней?
Конечно, я поступил тогда по-свински. Но как распутать этот узел теперь? Увидеться с Машей, пойти к ней — это значит опять лгать Свете. Снова обман. Но и сказать правду Светлане, попытаться ей что-то объяснить — выше моих сил. Как ни поверни, а все равно получается подлость. Иной раз у меня опускаются руки и подступает отчаяние, когда я начинаю думать обо всем этом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая книга документальных и фантастических рассказов ленинградского писателя посвящена актуальной проблеме современности — сохранению мира на нашей планете.
Получив редакционное задание написать заметку о танкистах, автор по дороге размышляет о том, что гораздо интереснее было бы написать о ракетчиках или вертолётчиках, так как время славы танков уже прошло. О том, как автор переменил свои взгляды, рассказывает данная книга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои этой книжки — ребята, сыновья командиров Советской Армии. Вместе со своими родителями они живут в военных гарнизонах. Здесь, на глазах у мальчишек, происходит немало интересного: то стрельбы, то танковые учения, то парашютные прыжки… Но главное — у своих отцов, у своих старших товарищей ребята учатся настоящему мужеству, честности, стойкости.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».