Восхождение Зенты - [34]

Как-то она проснулась от легкого стука. Высунувшись из-под одеяла, она увидела в открытом окне на подоконнике, в ясном утреннем свете Шрибинду в позе лотоса. Он был в еще более грязной и мятой простыне, словно ее не стирали со дня их встречи. Да так оно и было.

— Привет, — сказала Зента. — Это что-то новенькое!

— Вы видите! — воскликнул Шрибинда с ликующими нотками в голосе. — Это левитация!

— Вижу, — ответила все еще сонная Зента.

— Видите? — не мог успокоиться Шрибинда. — Скажите, это не здорово?

— Здорово, — сказала Зента. — Вам нет равных в Европе. И в Америке тоже.

Шрибинда был счастлив. Его маленькие голубые глаза сияли.

— Мне есть что вам рассказать, — сказал Шрибинда немного тише.

— Ну, — вежливо пробормотала Зента.

— Я встретил одного человека… Старого приятеля… Мы вместе учились и дружили… Он, я и Олигофрен. Он умер лет пятнадцать назад.

— Где же вы его встретили в таком случае?

— Как где? — даже обиделся Шрибинда. — Конечно, в астрале! Он мне много чего рассказал. Главное, такой, как всегда. Свитер, джинсы, кроссовки… Мы с ним посидели немного…

— Где?

— В какой-то забегаловке. Пили что-то вроде пива…

— Пиво или вроде пива?

— Похоже на пиво… Он мне много чего рассказал… Или вам неинтересно?

— Интересно.

Шрибинда еще на один тон понизил голос, но Зента его слышала.

— Весь мир, в котором мы с вами живем, — сказал Шрибинда с таким выражением, как будто доверял ей какую-то большую тайну, — этот мир, реальный мир… вы, я, наш город, Соединенные Штаты Америки, Луна, Солнце, Млечный путь… нам кажется, он… черт-те какой немыслимый, а на самом деле он душный, тесный, узкий… — Шрибинда даже скривился от пренебрежения к жалкости этого мира. — Я всегда это подозревал…

— Бывает, — сказала Зента.

— Вот видите! А над всем этим гигантский, грандиозный, ни с чем не соизмеримый великий астрал! Наш мир состоит из шестнадцати элементов, астрал — из девятнадцати. Представляете, насколько он тоньше?

— Есть разница, — сказала Зента. — Ну что дальше?

— Выше? — вы хотите сказать.

— Разве там есть такие понятия, как выше и ниже?

— Там есть такое понятие, как восхождение. Восхождение. Бесконечное восхождение. К миру причин. К океану духа. В основе которого и есть Бог. Я бываю в астрале, конечно, на низших его уровнях, мне трудно охватить всю эту грандиозность… Слова слишком убоги, они мало передают…

— Насколько я поняла, вы и меня туда брали, — сказала Зента. — Водили за руку. Интересно, что еще вам сказал ваш друг?

— Скоро он собирается сюда…

— Замечательно! Тогда и наговоритесь!

— Вряд ли… Пока он появится, меня-то уже не будет.

Шрибинда посмотрел на Зенту чуть внимательней и увидел, что она смеется.

— Вы мне не верите?

— Вы опять хотите, чтобы я поверила вам на слово?

— Но я действительно встретил в астрале своего покойного друга! — сказал Шрибинда. — Вы же видите, что я здесь! Я здесь! Левитация! Я пролетел пять километров!

— Это грандиозно! — сказала Зента. — Отвернитесь, пожалуйста, мне надо одеться.

Когда Зента оделась и повернулась к Шрибинде, он стоял спиной к ней босиком у открытого окна. Лицо его было непроницаемым, мрачным и усталым.

— Выведите меня отсюда, — сказал он капризно.

И, кутаясь в свою грязную простыню, он пошел вниз по лестнице, мимо изумленного дежурного и уже начавших собираться первых посетителей — записанных, процеженных и проверенных Зентиным секретарем за месяц до.

— Это левитация… — объясняла Зента визит в некоторых строгих кабинетах некоторым строгим лицам. — Левитация! Он пролетел по воздуху пять километров.

Но ей никто не верил.

Через месяц в ответ на прошение Зенты о переводе в какое-нибудь другое место ей пришло предложение работать в архиве в Центральном офисе “Благой вести”. Зента понимала, что если она согласится, значит — признает свое поражение. Не перед людьми, так перед собой. Значит, она отказывается от борьбы. И тогда ей останется только перебирать архивные бумажки, фиксировать и подшивать некогда бывшие события, а также события, происходящие уже не с ней. На ее место должны были прислать какого-то индуса и в последнюю свою ночь, собирая чемодан, Зента даже написала ему записку, полную самых наилучших пожеланий, но с припиской: “Расслабьтесь и, главное, имейте в виду, что на этом месте вы сможете сделать ровно столько, сколько вам позволят”. Записку она воткнула в букет цветов.

За ночь Зента несколько раз пыталась уснуть, но как только приходил сон, словно что-то изнутри толкало ее, и она открывала глаза. Она задремала только к утру.

…Зента быстро поднималась вверх по крутой каменной лестнице, покрытой затоптанной ковровой дорожкой. Иногда она обгоняла каких-то людей — стариков и старух, но попадались и молодые, встречались дети, а также зрелые мужчины и женщины. С торжественными выражениями лиц они неспешно и без устали поднимались по лестнице в каком-то едином ритме. Все они были ей незнакомы. Они были очень телесны и материальны, и Зента задевала их, чувствуя прикосновение их плеч и их рук , а сама в сравнении с ними казалась себе воздушной, прозрачной и бестелесной. Лестница шла все вверх и вверх, и казалось, никогда не кончится. Зенте это порядком надоело. Но она вдруг вспомнила — восхождение. “Да, — подумала Зента, — это же ВОСХОЖДЕНИЕ”. Наконец она наткнулась на длинную плотную очередь и стала протискиваться вперед, как на эскалаторе в метро. Иногда от лестницы в стороны уходили какие-то коридоры, откуда тоже подходили люди, а некоторые, из очереди, поворачивали в них. И здесь у каждого был свой ПУТЬ. Вдруг Зента наткнулась на старую дубовую дверь и почему-то подумала, что именно сюда ей и надо.