Восхождение: Проза - [2]
— Батьку иди потряси, Мишка-а! Кулаков потроши!
— Сам ты кулак!
— Мишка! — визгливо закричал из толпы старокалитвян дед Сетряков, по-уличному Зуда. — На чужой каравай рот не разевай. Подависси-и…
— Гляди, комиссар, пулю заглотнешь.
— Не грози! Ты, контра! — Михаил снова схватился за наган, навел его на сытого краснорожего мужика, выкрикнувшего эти слова. — Пулю и сам можешь словить.
Мужик, сделав зверское лицо, рванул на груди полушубок.
— На! Пали! Бей хлебороба! Ну?! Последние штаны сымай.
И полез на бричку, под общий злорадствующий гогот толпы, раздергивая мотню серых, в полоску, штанов. Красноармейцы стащили его с колеса, затолкали назад, в толпу. «Тут тебе не цирк! — сурово сказал хмурый, со шрамом на лбу, рослый красноармеец. — И где-ни будь там будешь показывать».
Вокруг снова зашумели, заулюлюкали, засвистели; говорить было невозможно, и Михаил, пережидая, переглядываясь с красноармейцами, стоял, опустив наган, кусая обветренные белые губы.
Стоявшие поодаль брички осанистые, в добротных кожухах и папахах мужики — старокалитвянская знать, кулаки и лавочник, — довольно посмеивались. Кажется, задуманный бунт получился. Теперь надо спровадить этих голодранцев да проучить как следует, чтоб больше в Старую Калитву — ни ногой.
Один из бородачей, лицом похожий на Михаила, молчал почти все время, мрачно смолил самокрутку.
— И откуда у тебя такой выродок взялся, Трофим Кузьмич? — с укоризной качнул папахой лавочник — низкорослый рябой мужик. — Все Назаровы люди как люди, а этот… Ишь, в агенты подался, хлеб у родного батьки отымать! Ха!..
Назаров-старший, докурив цигарку до корня, затоптал ее тяжелым сапогом. Недобро блеснул черными глазами.
— В семье оно не без урода, Алексей Фролыч. Знал бы, шо сосунок против батька иттить насмелится, в зыбке б еще даванул да и… А теперь, вон, видишь, усы под носом, наган в руке. Попробуй сунься!
— Так наган и у нас сыщется, Трофим Кузьмич! — Лавочник с готовностью засуетился, стал кого-то выглядывать в толпе желтыми лисьими глазами.
— С «пушкой» погоди, Алексей Фролыч, — удержал его, поморщился Назаров-старший. — Может, Мишка образумится еще. Видит же, что бунтует народ. Подождем. Глядишь, миром все и кончится. Спровадим продотрядовцев полюбовно.
— Спровадишь, как же! — Лавочник с досадой и нетерпением сплюнул. — Жди, покуда они у тебя амбар под метлу выгребут. И Мишка твой туда их приведет, вот побачишь!
— Ну, до хаты своей он, может, и не сунется, — неуверенно сказал Назаров-старший. Покрутил головой в черной лохматой папахе, заметалась из стороны в сторону широкая, лопатой, борода. Кашлянул: — Конешно, ждать всего можно. Дети наши с ума посходили, царя, вон, в семнадцатом скинули… Ломай теперь голову: кто с батьками, кто против… У тебя ведь тоже, Алексей Фролыч, двое сынов в Красной Армии — Опанас да Мыкола.
— Да что ты, Трофим Кузьмич! — лавочник замахал руками. — Давно уж у Деникина. Опанас так и раненый был, к медали представлен. А меньшой…
Досказать он не успел: страсти вокруг продотрядовских бричек разгорались. Красноармейцы заметно обеспокоились, подозрительно заоглядывались. Насторожились и слобожане: пошла в толпе какая-то возня, перешептывания, переглядывания…
Михаил Назаров, откровенно теперь, почуяв недоброе, размахивал наганом.
— Лучше отдайте хлеб подобру! — кричал он сквозь нараставший гул голосов. — Все одно возьмем. И скотину кое у кого заберем — рабочие у станков мрут от голода. И всякую сволочь, дезертиров Красной Армии, к порядку призовем…
— Убили!.. Убили!.. — заполошно, издалека раздались вдруг детские голоса, и все присутствующие на сходе обернулись на эти голоса: человек пять мальцов, перегоняя один другого, мчались к площади с дальнего конца улицы.
— Ну, кажись, началось! — обрадованно шепнул лавочник Трофиму Назарову, и тот обеспокоенно завертел головой, позвал: «Марко́! Гончаров!»
Из толпы выглянула на мгновение небритая, ухмыляющаяся физиономия Марка́ Гончарова — молодой, заматерелый мужик тискал в этот момент повизгивающую разбитную слобожанку. Гончаров неприметно кивнул, оставил бабенку, стал протискиваться к продотрядовцам.
— Кого убили?! Где?! — заволновались кругом, обступая подскочивших запыхавшихся мальцов.
— А там, на Чупаховке! — тыкал тонким дрожащим пальцем сопливый, в съезжающем на ухо малахае мальчонка лет десяти. — Дядько Пронька да дядько Никита вилами и топорами красноармейцев побили.
— Кунаховы, что ли?
— Ага, они!
— Сначала двоих, а там, за огородом, еще одного! — захлебываясь словами, докладывал окружившим его слобожанам другой малец, в больших, не по росту, валенках и драной душегрейке.
— Они все подряд забирали у Кунаховых — и зерно, и корову взналыгали… — говорил и третий.
— А-а, подыхай, значит, крестьянин, да?!
Толпа, медленно свирепея, повернулась к красноармейцам.
— Не сметь! — закричал Михаил Назаров, инстинктивно пятясь в бричке, паля в воздух из нагана. Толпа молча наступала на сбившийся в кучу отряд. — Будете отвечать перед Советской властью!.. Назад! Кому говорю?!
Продотрядовцы клацали затворами винтовок.
— Не стрелять! — крикнул Михаил. — Это провокация, это…
Лето 1943 года. В районе Курской дуги по приказу Ставки строится стратегически важный участок железной дороги. Чтобы уничтожить объект, немцы забрасывают в наш тыл группу диверсантов. Одного из них, немку по имени Эльза, бойцам СМЕРШ лейтенанта Сергея Соболя удается взять живой. Но допросы ничего не дают. Чтобы выявить агентов и предателей, задействованных в подрыве железной дороги, оперативники придумывают хитроумный план. Соболь устраивает Эльзе побег. Так появляется шанс, что она выведет смершевцев на своих сообщников.
Лихим 90-м посвящается… Фантастический роман-эпопея в пяти томах «Звёздная месть» (1990–1995), написанный в жанре «патриотической фантастики» — грандиозное эпическое полотно (полный текст 2500 страниц, общий тираж — свыше 10 миллионов экземпляров). События разворачиваются в ХХV-ХХХ веках будущего. Вместе с апогеем развития цивилизации наступает апогей её вырождения. Могущество Земной Цивилизации неизмеримо. Степень её духовной деградации ещё выше. Сверхкрутой сюжет, нетрадиционные повороты событий, десятки измерений, сотни пространств, три Вселенные, всепланетные и всепространственные войны.
Новейшие исследования показывают, что человек был создан сверхэволюционным путем, что не отменяет дарвиновскую теорию на линейных этапах Сверхэволюции. Путем направленной мутации из биомассы был создан первый этнос планеты, первонарод, обладающий первоязыком, – суперэтнос руссов. Позже из него выделились все этносы Земли. Жизнь на Земле развивается по основным законам Сверхэволюции. Цель человечества, суперэтноса руссов, «детей богов» – «взросление» и переход в стадию богочеловечества, становление «богами».Книга известного этноисторика и этнофилософа Юрия Петухова впервые приближает читателя к пониманию подлинной картины мира.
Аннотация издательства: В первый том московского писателя Юрия Петухова вошли остросюжетные фантастические, приключенческие и историко-приключенческие произведения, написанные писателем в последние годы.Книга заинтересует любителей захватывающих повествований о невероятных приключениях на Земле и в Космосе, она рассчитана на ценителей острых и необычных ситуаций как в реальном, так и в фантастическом мирах.Звездное проклятье, Фантом, Вражина, Ловушка, Маленькая трагедия, Наемник, Круговерть, Чудовище, Душа, Немного фантазии, Робинзон-2190, Давным-давно, Рефлексор (повесть), Сон, или каждому свое.
..Они обрекались на смерть лишь потому, что прикоснулись к тайным сделкам чеченских боевиков и кремлевских чиновников. Их с одинаковой злобой уничтожали и свои, и чужие. Спецназ погибал в чеченских предгорьях, а в это время Генштаб разрабатывал операцию по окончательному разгрому бандформирований. Только раньше на Кавказ прилетел секретарь Совета безопасности России генерал А.И. Лебедь — останавливать войну. И новейшая история России в августе 1996 года пошла по иному руслу...
В очередной сборник приключенческих остросюжетных произведений вошли повести о гражданской и Великой Отечественной воинах, о трагических событиях в Афганистане, о героике прошлого. Книга рассчитана на массового читателя.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?