Восхождение на Качкар - [17]
Я оборачиваюсь вправо. Склон в снегу некруто по — дымается вверх к хребту, унизанному отдельными скалами и пальцами и тянущегося на N, скрываясь за отвесной стеной правого бока арены. Многочисленные кулуары[64] сбегают к нам, разделённые грядами ступенчатых скал. Я ещё раз осматриваю окружающий пейзаж и беру в руки турецкую карту. Что-то не так. Карта указывает, что Качкар (3937 м) — узловой пункт, лежащий на пересечении водораздела Хевек-суи и левых притоков Чороха — Хотучура — Ютемек-суи и Петерек-суи, иначе на пересечении системы Хотучуро-ютемекских альп с Главным Понтийским хребтом. Очевидно, что лежащая к SW от меня вершина и есть этот узловой пункт, так как её SSO продолжение — пограничный хребет Хотучура, а невысокий скалистый хребет к NW от меня, под прямым углом примыкающий к окончанию гребня, — Понтийский хребет, и, подымись я на него, подо мной будут и Хемшин и Лазистан, и море, море! Но моя вершина девственна бесспорно, пастухам не взобраться от делать не<че>го на неё, и ничуть не соответствует авторитетным описаниям мухтара и Абдуллы, хотя из Лазистана она должна выглядеть в сечении именно пиком, заслуживающим сравнения с Маттерхорном>33, — такого мнения о Вершембеке был Palgrave>34. Тогда Качкар в другом месте, и он не узловой пункт, — вправо от меня за стеной скал что ли, — другого места ему нет. И турецкая съёмка безнадёжно провралась в столь важном вопросе.
Илья Зданевич на первой стоянке при подъеме на Качкар. 1917
Туры в горах. Ок. 1890. Фото В. Селлы
Я обращаюсь к проводникам, усевшимся неподалёку и занятым беседой. Абдулла отвечает, что вершина к SW не Качкар, а так, безымянный пик или тоже Качкар, если угодно, а другой Качкар, самый высокий, лежит к северу со скалами, куда нам и следует направиться. Венчание на невесте, которую никогда не видел в глаза! Им, моим спутникам, это понятно, это просто, это, может, в порядке вещей, но для меня положение становится недопустимым. Я должен знать, куда ведёт меня Абдулла, видеть вершину и оценить предлагаемую им линию восхождения и взвесить время и силы. И потом, привораживающие срывы и пуританские зубцы моего гребня. Сторожа последние обрывки древнего льда, уцелевшие от прежнего достояния под его стеной, укрывающей цирк от южного солнца, он кажется мне массивом, с которым едва ли в состоянии состязаться ещё вершина. Ему именно склонен я приписать 3937 м. Но положение выяснить не представляет труда: для этого следует только пожертвовать двумя часами наибольшее и отправиться к подножию пика. Оттуда, из-за скал выросший, будет виден Качкар Абдуллы. Я решаю идти на высшую вершину — если ею окажется мой девственный гребень, я теперь примусь за преодоление трещины и выбор ночлега. Если прав Абдулла — вернёмся. Соорудив этот план, я сообщаю о своём решении проводникам — единодушное возмущение. Особенно старается Абдулла. Он обязался идти со мной на Качкар, и только на Качкар он и пойдёт. Никакой тур не поднимется на мою вершину, не только человек. Потом она ниже. Он не пойдёт со мной даже на ледник. Мехмет более вял. Но и он присоединяется к мнению Абдуллы. Он не пойдёт со мной. Началась знакомая музыка. В предыдущем году я волей-неволей уступил подобному капризу из лени грузин-глолцев и во время вторичного восхождения в 6 часов утра при превосходной погоде, после ночлега на высоте 4000 м отказался от нетрудного достижения девственной вершины Тбилисис-цвери (4420) в группе Эльбат (Адай-хоха) в Центральном Кавказе в 200 м от цели. Теперь я не был склонен поступать так же. Я оставляю вещи — за ними можно вернуться в зависимости от обстоятельств, — снимаю шляпу и молча отправляюсь на ледник. С врождёнными пороками, которые помешают грузинам-горцам стать долгое время приличными проводниками, нельзя иначе бороться. Проводники остаются.
Чтобы миновать засыпанную снегом ложбину, разделяющую скалы, где мы остановились, от ледника, мне приходится забрать сильно вправо, проваливаясь до половины голени в разрыхлевший снег. Небо уже принимает малопривлекательную внешность. Юг и восток затянуты облаками, и солнце то и дело пропадает с поверхности цирка. Снимаю очки. Обогнув несколько ложбину и проходя по сперва крутому, потом более пологому краю её, я, чтобы не удлинять пути, большими шагами спускаюсь вниз и начинаю забирать вверх, переменив своё направление[65] с SW на SO и так подходя к леднику. Слой свежайшего снега становится всё толще и рыхлее. Трещины и склоны пика выступают с полной отчётливостью. Но мои пластинки мешают мне снять фотографию с экспозицией. Подгорная трещина непрерывная, и верхний край её значительно выше нижнего из-за остроты угла перелома. Но под кулуарами есть кое-где мосты. Прошёл час, как я покинул проводников, и я в северном углу ледникового поля.
