Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [214]

К тому же, многочисленные «скелеты в шкафу» становились всё более тяжёлым грузом и вызывали сомнение в том, что ему можно доверять. Ведь очевидно, что политика, объявившая «гласность», стремясь ввести открытую и свободную духовную атмосферу как важнейший элемент преобразований, не могла продолжать тактику замалчивания отдельных тёмных сторон сталинского режима. Сам Горбачёв всё ещё считал, что сумеет выкрутиться за счёт замалчивания, полуправды и лжи. К примеру, он, несмотря на знание правды, утверждал, что убийство тысяч польских офицеров в Катыни было преступлением германских фашистов — хотя и был знаком с секретными документами КГБ на сей счёт и очень хорошо представлял себе, что эти преступления были совершены по приказу Сталина.

Поскольку Горбачёв не мог или не хотел провести чёткое различие и разделение между социализмом и «сталинизмом», отделив и освободив социалистическое советское общество от его сталинистских деформаций, то он открыл для оппозиционных и антикоммунистических сил возможность занять это идеологически взрывоопасное поле. Отныне они могли изображать себя защитниками исторической правды, просто-напросто приравнивая социализм к «сталинизму», сенсационно раздувая факты о сталинских репрессиях и преступлениях и используя их в качестве идеологического оружия против марксизма и социализма.

В итоге КПСС была идеологически обезоружена, и тот, кто противостоял разжиганию антикоммунизма, представлялся и клеймился консервативным противником перестройки и даже сталинистом. Чем больше становилось ясно, что политика перестройки терпит фиаско и ведёт к хаосу, вместо укрепления ускоряя дальнейший распад социалистического общества, тем больше Горбачёв ориентировался на Яковлева и исходившие от него предложения.

Тот считал главной задачей перестройки радикальное демократическое преобразование политической системы, однако то, что он понимал под этим, в сущности было направлено не на изменение роли Коммунистической партии в соответствии с новыми условиями и задачами, а на её ликвидацию.

КПСС была вынуждена фактически устраниться от активной политики, без борьбы оставив поле оппозиционным силам и добровольно отказавшись от своего влияния. Яковлев намеревался расколоть КПСС за счёт формирования «реформаторскими демократическими силами» Социал-демократической партии, которая впоследствии конкурировала бы со старой КПСС. Горбачёв не был склонен принять решение в таком виде, однако постепенно сам перешёл на социал-демократические позиции.

Это, вероятно, произошло по нескольким причинам. По-видимому, одна из них состояла в том, что его тесная связь с партией, чьим генеральным секретарём он являлся, ослабла, поскольку он был вынужден констатировать, что она слишком мало или вообще не поддерживает его политику реформ. Он пытался объясниться с функционерами партии. При этом его теоретическая слабость также послужила причиной его восприимчивости к социал-демократизму. Горбачёв предполагал соединить социализм со свободой и демократией, однако не был способен выдвинуть продуманного плана, как на практике осуществить переход от тогдашней диктаторской командной системы к действенной социалистической демократии, не уходя от политических основ социалистической общественной системы.

Обратный путь к социал-демократической позиции, как известно, обычно ведёт через пренебрежение такими элементарными марксистскими истинами, как то, что не может существовать «чистая демократия» независимо от классов и государства, и что «свобода» не является просто состоянием, которое можно ввести тем или иным решением, она имеет конкретное исторически определённое содержание, связанное с интересами определённых общественных сил. Абстрактная пропаганда свободы и демократии так называемым реформистским крылом КПСС, чьим главным действующим лицом выступал Яковлев, послужила мостом, приведшим к социал-демократической идеологии и политике. Находясь под влиянием Яковлева, Горбачёв в конце концов вступил на этот путь, представив на ставшем последним XXVIII съезде КПСС социал-демократическую платформу, в выработке которой деятельное участие принял Яковлев.

Из-за добровольного отказа КПСС от наступательной политико-идеологической работы по защите социализма создалась ситуация, которую Ленин в критическое время непосредственной подготовки Октябрьской революции характеризовал так:

«В политике добровольная уступка „влияния“ доказывает такое бессилие уступающего, такую дряблость, такую бесхарактерность, такую тряпичность, что „выводить“ отсюда, вообще говоря, можно лишь одно: кто добровольно уступит влияние, тот „достоин“, чтобы у него отняли не только влияние, но и право на существование»[357].

Именно это и произошло: политика перестройки в конце концов подорвала право на существование КПСС настолько, что та сама позволила запретить и распустить себя. Вопреки всем предупреждениям, генеральный секретарь не предпринял действий, чтобы реорганизовать партию в соответствии с новыми условиями, подготовить её идеологически и повести в наступательную борьбу. По свидетельству сотрудников Горбачёва, он всё более и более пренебрегал обязанностями генерального секретаря партии, вместо этого взявшись за внешнюю политику и международные выступления, поскольку, искажённо представляя себе реальное положение дел, по-видимому, считал, что насущной задачей являлось объявление перед всем миром принципов перестройки (хотя её единственный принцип на деле состоял в её абсолютной беспринципности).