Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [216]

.

Как назвать такое поведение, если не предательством?

Когда Ельцин, к тому времени открытый ренегат и антикоммунист, на заседании Верховного Совета Российской Федерации подписал декрет о запрете КПСС на глазах публично униженного Горбачёва, а тот не только согласился с этим запретом, но и на следующий день предложил Центральному Комитету распустить КПСС, — это было уже совершенно банальным и очевидным предательством: предательством КПСС, к которой он принадлежал двадцать лет и чьим генеральным секретарём он был, предательством социализма, а также идеологическим и теоретическим предательством идей и ценностей социализма и марксизма.

Всего несколькими годами ранее, по случаю большого праздничного мероприятия в честь 70-летия Октябрьской революции, в присутствии многочисленных представителей международного коммунистического движения он клялся в своей верности идеалам марксизма и социализма и заявлял, что движение вперёд к коммунизму не остановить.

Несомненно, Горбачёв начинал с самыми искренними намерениями, однако по приведённым выше причинам его политика раз за разом терпела фиаско. Уже под занавес он отлично сознавал, что творит. Так оппортунистические уступки обернулись предательством.

Однако я не разделяю мнения, что дело сводится к заранее запланированному предательству. Оно лишь стало результатом неудач его политики и связанного с ними политического, идеологического, теоретического и морального краха Горбачёва. Яковлев, хорошо знавший Горбачёва и давший меткие оценки некоторым из черт его характера, на мой взгляд, прав, когда констатирует:

«Я лично убеждён, что Горбачёв сломался именно осенью 1990 года. Он заметался, лихорадочно искал выход, но суматоха, как известно, рождает только ошибки»[359].

Однако в силу своего тщеславия и самодовольства он не желал признавать крах, в связи с чем выискивал любые причины для объяснения провалов своей политики: например, то, что перестройка была прервана и не доведена до конца, однако же добилась успеха, поскольку Горбачёв принёс народу свободу. «Нельзя судить перестройку по тому, чего она не добилась, а нужно судить по мере возвращения, ознаменованного ею для многовековой истории России, в русло мировой истории»[360], — считал Горбачёв, таким образом впадая во всемирно-историческую мистику.

У предательства множество лиц, и это означает в том числе то, что оно может проявляться во многих формах. Можно предать и идеи. Но как может марксист и коммунист буквально за одну ночь превратиться в социал-демократа — этот секрет трудно уразуметь. Вполне возможно, что некто в результате долгих размышлений, сомнений и споров приходит к мнению, что ему следует оставить свои прежние убеждения. Это его право, и было бы несправедливо походя обзывать это предательством, если человек рационально оправдывает случившуюся перемену, даже если аргументы его спорны. Но, к сожалению, ни у Горбачёва, ни у Яковлева, ни у других высших функционеров КПСС не было таких критических и самокритических копаний, которые затронули бы всю политическую, духовную и моральную структуру личности, радикально изменив её. Разве подобное может произойти по мановению руки и за одну ночь? Или же существуют внезапные «откровения»?

У тех, кто сразу же присоединился к православной церкви и из атеизма обратился в христианскую или мусульманскую веру, может быть, и допустимо предполагать «откровение» от святого духа или аллаха.

Хотя в своей родной стране Горбачёв наказан практически единодушным презрением, однако он находит удовлетворение в том, что в западном мире его почитают как великого демократа, освободившего Советский Союз и мир от коммунизма. Sic transit gloria mundi. Так проходит слава мирская...

Горбачёв несёт на себе часть вины за гибель социализма, и часть немалую, однако ему делают слишком много чести, приписывая гибель Советского Союза ему одному. Он тоже оказался лишь случайным единичным элементом в большом комплексе объективных и сопровождавших их субъективных факторов, который в ходе долгого исторического развития, начавшегося ещё со Сталина в начале 1920‑х годов, привёл к этому конечному результату. Не следует преувеличивать роль Горбачёва, поскольку, как писал Ленин, «крах отдельных лиц не диковинка в эпохи великих всемирных переломов»[361].

И здесь вновь находят подтверждение слова Маркса о том, что определённое значение имеет то, какие фигуры случай ставит во главу движения[362].

Глава 9. Были ли альтернативы «сталинизму»?

9.1. Проблема альтернатив в историческом процессе

Вопрос о том, существовали ли вообще альтернативы, при которых не произошло бы гибели социализма, поднимается вновь и вновь. Ответ на него прост и сложен одновременно: прост, поскольку в историческом развитии, хотя оно и предопределяется соответствующими объективными условиями и общественными закономерностями, нет прямолинейной необходимости, а всякий раз имеется лишь поле объективных возможностей, содержащих и альтернативные варианты развития. И раз история не обязана была происходить в точности так, как она произошла, то в принципе альтернативы были и остаются возможны.