Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции - [133]

В то же время Ленин подчёркивал, что насилие и террор в принципе не могут служить подходящими средствами для строительства социалистического общества и потому оправданы лишь в чрезвычайных ситуациях для защиты от контрреволюционного террора. Поэтому всякие попытки оправдать применение принуждения и насилия, репрессий и террора Сталиным во всех фазах развития социалистического общества противоречат концепциям марксизма и принципам социализма. Такая практика была не только неверной и вредной, но и преступной. Потому любые попытки завуалировать и оправдать её, какие бы ни приводились мотивы, в принципе недопустимы, поскольку не только исходят из пренебрежения неопровержимыми фактами, но и игнорируют принципы и ценности социализма.

Когда и по сей день некоторые марксисты защищают подобные взгляды, несмотря на то, что после раскрытия московских архивов стали известны шокирующие акты преступных деяний Сталина и его окружения, и их невозможно всерьёз опровергнуть, то этим они не служат социализму, а против своей воли дискредитируют его, поскольку таким образом отождествляют сущность социализма с некоторыми из его извращённых проявлений.

Безусловно верно, что взгляды и поступки Сталина нуждаются в объяснении, так как имеют свои объективные причины в общественных условиях, противоречиях и проблемах, но при этом они имеют и субъективные причины в уровне образования, в опыте, в способности к суждениям и в чертах характера Сталина и других ответственных функционеров. Трудно выяснить степень влияния каждой из этих причин на мышление и деяния Сталина, но определённо было бы грубым упрощением стремиться объяснить их лишь ссылками на его характер, либо, наоборот, утверждать, что они были в основном или исключительно выражением общественных противоречий, сопровождавших построение социализма в Советском Союзе, и что их можно легко отсюда вывести, как это, например, проделал Ганс Хайнц Хольц в своей серии статей[219]. В таком случае это даёт не столько объяснение, сколько оправдание в том числе и беззаконного произвола и преступлений, поскольку противоречия при построении социализма, как известно, неизбежны, однако пути их решения могут быть весьма различны.

Более точный анализ не только показал бы, из каких объективных общественных отношений и противоречий возникали определённые взгляды и решения, но и по каким причинам из возможных решений были выбраны именно решения, опирающиеся на использование принуждения, насилия и террора, хотя они не были единственно возможными. А для этого необходимо исследовать субъективные факторы, в особенности личные мотивы. Только такой подход позволит установить и оценить личную ответственность за политические решения[220].

Во всех классовых обществах прогресс является весьма противоречивым процессом, и зачастую ему способствовали такие человеческие поступки и деяния, которые в наши дни и по действующим сейчас этическим меркам считались бы аморальными. Предшествующая история человечества полна всяческих подлостей, убийств и преступлений. Это в первую очередь следствие антагонистического характера классовых обществ, основанных на частной собственности на средства производства и потому неизбежно создающих общественные отношения, побуждающие людей к стремлению к личной выгоде, к эгоизму и к жажде власти. Природа человека такова, что во все времена были и будут индивидуумы, у которых негативные черты характера настолько сильны, что в определённых общественных условиях их деятельность на благо общества связана с личными мотивами (такими как эгоизм, стяжательство, жажда власти и т. д.), и что они при этом более или менее необузданно преследуют свои личные интересы. В революционные периоды общественного развития это происходит сплошь и рядом.

Нет причин считать, что такие черты характера не проявляются в большей или меньшей степени и у первых лиц коммунистических партий и социалистических государств. При этом нельзя исключать, что некоторые из этих черт временно и при определённых обстоятельствах могут сыграть и положительную роль. Говоря по-гегелевски, диалектика исторического прогресса иногда демонстрирует весьма противоречивые сочетания общественных отношений и отдельных деятелей, в которых знаменитая «хитрость разума» использует в том числе и неприятные человеческие свойства и страсти как средство для продвижения и ускорения общественного прогресса. Я имею в виду жажду власти, мстительность, высокомерие, тщеславие, наглость и жестокость. Как мы видим, это было немаловажной чертой развития Советского Союза после смерти Ленина — чертой, неразрывно связанной с деятельностью Сталина. Необходимо выяснить контекст, возникший в весьма специфических условиях, вместо того, чтобы сразу диагностировать «предательство революции» или демонизировать Сталина, отрывая его от этих условий и рассматривая его словно свободно парящего индивидуума, что нередко встречалось после откровений XX съезда.

Доменико Лосурдо критиковал такой подход как немарксистский[221], и я с ним согласен. Для объяснения гибели социализма он старается избегать категорий «крах» и «предательство», предпочитая называть всю историю социализма историческим «учебным процессом». И это тоже совершенно верно. Вся история социализма начиная с Октябрьской революции — большой процесс накопления опыта, учёбы и идущего вперёд познания, который, к сожалению, не происходил с должной интенсивностью и не привёл к результатам, которые предотвратили бы гибель социализма.