Восемь знамен - [32]
— Я видел, как это происходит.
— Не должна ли теперь я отвесить тебе сотню ударов?
Роберт взглянул ей в глаза.
— Это в твоей власти.
Ноздри Сао раздулись.
— Потом он выбросил меня на улицу. Я вынуждена была торговать своим телом — чтобы выжить.
— А ты не думаешь, что я мечтал о тебе каждую ночь?
— А ты знаешь, о чем мечтала я? — спросила она. — Я мечтала увидеть тебя перед собой — связанного, без одежды. Вот о чем я мечтала, когда приходилось терпеть все эти унижения, каким только можно подвергнуть женщину. — Она улыбнулась, но это была отнюдь не любезная улыбка. — И разве мне не повезло? Хотя бы часть моей мечты теперь сбылась.
— Но тебе повезло не только в этом, — сказал Роберт. — Я вижу, ты знаменита и у тебя есть власть.
— Разве я не самая красивая из женщин, которых ты когда-либо встречал, Баррингтон?
— Вне всякого сомнения.
— Другие тоже так считают. Чжэн И увидел меня и купил, и я ему так понравилась, что он сделал меня своей женой. Он настоящий мужчина, а ты — жалкое ничтожество.
— И с его помощью ты хочешь отомстить всему Китаю. — Во что бы то ни стало он должен заставить ее продолжить разговор, страшно представить, что произойдет, когда она замолчит.
— Всем маньчжурам, — поправила Сао, — и тем, кто их поддерживает. Белые Лотосы несут Китаю спасение. Ты съел уже достаточно.
Прежде чем он успел пошевелиться, евнухи схватили его за руки.
— Я мечтаю услышать, как та будешь кричать, когда я отсеку твое мужское достоинство, — сказала Сао.
— Боже мой! Сао…
Она взмахнула рукой, его опрокинули на спину возле стола, и восемь евнухов прижали пленника к полу, насев по двое на каждую руку и ногу. Злорадно ухмыляясь, они наблюдали, как еще двое стягивали с него штаны.
Сао поднялась, раздвинув ноги, встала над ним и посмотрела на него сверху вниз.
— В Китае есть такой обычай, — сказала она. — Перед кастрацией мужчине отводится один, последний час наслаждения. Даже тебе, Баррингтон, я дарю эту привилегию. Я доставлю тебе удовольствие в последний раз.
Ее взгляд как бы обволакивал Роберта. Несмотря на страх, он почувствовал эрекцию; Роберт не сомневался, что мужской статью никто из любовников Сао не мог его превзойти.
Она улыбнулась.
— Я должна выдоить тебя до капельки, улавливаешь, Баррингтон!
— Улавливаю, — выдохнул он, и ее одежды упали на пол.
Кто-то из евнухов тут же вышел и вернулся с громко тикающими часами; они с нескрываемым интересом наблюдали за Сао, и невозможно было догадаться, какие чувства порождал в их груди вид обнаженной женщины. Она снова стала над ним.
— Разве я не самая красивая из женщин, Баррингтон?
— Ты даже красивее, чем я тебя запомнил. — Он не кривил душой: она предстала перед ним зрелой женщиной, с тяжелыми грудями и влекущими бедрами.
— Тогда постарайся, чтобы я захотела тебя принять.
Она опустилась на колени над его лицом, и он отозвался со всей энергией, которую только мог собрать, стараясь забыть о евнухах. Сао с наслаждением выдохнула воздух.
— Я тоже помню, — прошептала она, скользнула назад по его телу, села на бедра и, поднимаясь и опускаясь, приняла его. Пригвожденный к полу, Роберт едва мог шевельнуться.
Ее оргазм был бурным, таким же, как когда-то, к тому же Роберт старался изо всех сил сдерживать себя — в надежде как можно дольше не расставаться со своим мужским достоинством, а также чтобы выиграть время и заставить Сао передумать. Она еще не решила окончательно, что с ним делать, он был в этом уверен. Также она не решила еще, что делать с уцелевшими членами их экипажа… Ему вспомнился пристальный интерес, который Чжэн И проявил к их кораблю.
Сао глубоко вздохнула и обмякла, плечи поникли, кончики волос коснулись его живота. Затем она откинулась, села рядом с ним и посмотрела на часы.
— Десять минут, — заметила она, — и ты иссяк. Я должна поднять твои силы.
— Ты делала это раньше?
— Когда я оказалась на улице, мне часто платили за то, чтобы я подарила мужчине последний час награждения. Но это все больше были мальчишки, совсем еще несмышленыши, да к тому же перепуганные. Ты боишься, Баррингтон? — Ее пальцы скользнули по его телу.
— Да, — ответил он.
— А чего тебе бояться? Ах, острого ножа? Но перед тем как резать, тебе дадут затянуться опиумом. Потом придется несладко, надо это признать. Видишь ли, у тебя все распухнет так, что ты не сможешь писать. А это означает, что тебе нельзя будет пить, не то твои пузырь лопнет. Но если ты не подхватишь какую-нибудь заразу, дня через три опухоль спадет.
— А если подхвачу?
Она жеманно повела плечиком.
— Тогда ты умрешь. Но какой смысл это обсуждать. Итак, если ты будешь в состоянии мочиться, рана заживет, и тогда ты сможешь до конца своих дней оставаться у меня в услужении. Я буду твоей последней женщиной. Ну вот, скоро ты снова будешь готов. — Она продолжала играть с ним, прикосновения ее пальцев были нежными и настойчивыми. — Скажи мне, о чем ты думаешь, Баррингтон.
Его время истекало.
— Я представляю нас с тобой на моем корабле, несущемся под всеми парусами по океанским волнам.
— Ты мне это уже когда-то обещал, — напомнила она, и ее сильные руки вдруг сжались так, что у него оборвалось дыхание.
Признанный мастер исторического романа — английский писатель Алан Савадж захватывающе повествует о средневековом государстве Великих Моголов в Индии, прослеживая его историю от периода становления до заката. Догадка, вымысел и исторический факт, причудливо переплетаясь, преломляются сквозь призму судеб нескольких поколений Блантов, выходцев из Англии, волею провидения оказавшихся в экзотической, неизведанной стране, ставшей для них второй родиной.
В 1448 году английский канонир Джон Хоквуд прибывает в Константинополь. И здесь, в столице Византии, где сходятся Запад и Восток, начинается полная интриг и непредсказуемых событий жизнь нескольких поколений Хоквудов. В 1453 году Константинополь пал под натиском турок. А Хоквуды, волею судьбы, попадают в лагерь врага и вынуждены служить завоевателям в их победном марше по Средиземноморью[1].
Роман Алана Саваджа «Последний знаменный» посвящен истории Китая с середины XIX в. до начала XX в. Это время развала Китайской империи и заката маньчжурской династии. На фоне этих событий перед читателем представлена жизнь семьи Баррингтонов — европейских купцов, давно принявших китайское подданство.
Полная драматизма история жизни, любви, страданий и мытарств, отчаянной борьбы за власть, а подчас и за собственную жизнь Маргариты Анжуйской, волею судьбы ставшей супругой короля Генриха VI, переносит читателей в средневековую Англию и погружает в водоворот знаменитых исторических событий — вошла Алой и Белой Розы между сторонниками династий Ланкастеров и Йорков за право на трон. Известный мастер исторического жанра — Алан Савадж сумел придать роману особый колорит, ведя повествование устами самой королевы Маргариты.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».