Воры. История организованной преступности в России - [24]

Пусть для «блатных», живших в соответствии со своим кодексом, обычные заключенные были просто жертвами, но со временем, благодаря сталинской системе, их собственная культура породила бы тех, кто начал бы давить их самих. Если в воровском кодексе и была ахиллесова пята, фатальный недостаток — то он заключался в абсолютном запрете на любую форму сотрудничества с государством. С одной стороны, это помогло ворам выстроить хитроумную субкультуру, однако в эпоху тоталитаризма и всеобъемлющей власти государства она оказывалась все более несостоятельной.

«Суки» в законе

Двадцать процентов преступников держат в страхе 80 процентов морально чистых узников. А три процента блатарей держат в слепом подчинении почти весь остальной преступный мир.

Василий Розанов[179]

Хотя политика Сталина объединила «воровской мир» на общем уровне, она разделила его на другом, создав новые группы так называемых сук, готовых сотрудничать с государством в лагерях, преследуя собственные интересы. Перед сталинским государством стояла задача контроля над огромным потоком новых заключенных, причем максимально дешевым и эффективным образом. Хотя изначальный мотив для чисток и массовых заключений был политическим, государство хотело также эксплуатировать эту силу, по сути рабскую, для экономической выгоды. По словам зэка Густава Эрлинга, уроженца Польши, «вся система принудительного труда в советской России — со всеми ее допросами, судебными заседаниями, предварительным заключением и самими лагерями — предназначена прежде всего не для наказания преступника, а для того, чтобы эксплуатировать его в экономическом смысле и менять в психологическом»[180].

Власти решили использовать наихудшие элементы преступного мира как своих агентов и доверенных лиц для того, чтобы контролировать и принуждать к работе политических заключенных и мелких правонарушителей. Разумеется, в системе оставались и обычные надзиратели, однако в значительной мере управление населением ГУЛАГа было передано самим заключенным. Поначалу грабителям, коррумпированным чиновникам и прочим преступникам, не принадлежавшим к «воровскому миру», предлагались в лагерях различные послабления и поблажки, а затем и постоянная работа при условии, что они будут заставлять других зэков подчиняться порядку и выполнять рабочие нормы. В какой-то момент новыми возможностями заинтересовались и блатные.

По словам М. Соломона, «власти хотя и держали их под стражей, но воспринимали как ударную группу, направленную против политических заключенных»[181]. С учетом того, что это была довольно жалкая работа в ужасных условиях, в ГУЛАГе всегда не хватало кадров — по состоянию на 1947 год лагерной охране (ВОХР) недоставало 40 000 сотрудников[182], — и властям было позарез нужно найти способ для контроля изнутри. Так что в большинстве лагерей внешний периметр контролировался солдатами, стоявших на вышках с пулеметами, а повседневный контроль за так называемой зоной находился в руках самих зэков. По словам бывшего зэка Льва Копелева, «внутри лагеря — в бараках, юртах, в столовой, в бане, на лагерных улицах — повседневным бытом зэка управляли непосредственно самоохранники из заключенных»[183].

Эти доверенные представители властей служили охранниками, техническими специалистами и занимались административной работой. Иногда они даже руководили работой целых лагерей — продолжая отбывать свой срок. И у них появлялись совершенно новые возможности для преступной деятельности. Ведь работа таких заключенных предполагала контакты с внешним миром. Многим из них позволялось перемещаться за стенами лагеря без конвоя. Кого-то вполне устраивало, если удавалось раздобыть еды и выпить. Однако другие пользовались этой полусвободой для создания преступных сетей между двумя мирами. Для наглядности приведем один пример. В 1947 году стало известно, что банда доверенных лиц властей под руководством некоего Михайлова (преступника, ставшего главным бухгалтером лагеря) организовала масштабную мошенническую операцию вместе с парочкой воротил черного рынка города[184]. На протяжении нескольких месяцев они крали продукты, предназначенные для заключенных, и перепродавали их в Новосибирске втридорога, а Михайлов фальсифицировал бухгалтерские записи. Со временем, когда мошенничество было раскрыто, Михайлова расстреляли, а его подельники были приговорены к новым срокам заключения. Однако шанс устроить себе совсем иную жизнь, даже находясь в лагере, затмевал для таких заключенных страх наказания, и потому поток преступных сделок внутри ГУЛАГа с выходом наружу практически не прекращался.

Трещины в кодексе

Ваш закон отжил свое. Все законники давно раскололись. А я — потомственный российский вор. Я воровал и буду…

Из разговора между лагерным охранником и блатным.

С. Довлатов, «Зона»[185]

В конце концов, игра должна была стоить свеч. Ведь соглашаясь работать на власть, преступники нарушали одно из основных табу воровского кодекса. По словам блатного по кличке Бомбовоз, «У вора свой закон, у гада [лагерных властей] свой закон. Не может вор стучать гадам на другого вора, тогда он сука будет»