Воры. История организованной преступности в России - [115]

Такая демонстрация очень важна, особенно учитывая долговечность каменных надгробий. Изучавшая могилы преступников Москвы и Екатеринбурга Ольга Матич описывала фотореалистичные изваяния, которые, с одной стороны, не должны были напоминать о насилии при жизни (которое часто и приводило к смерти), но в то же время подчеркивали другие достоинства: физическую силу, любовь к семье и богатство[708]. Статуи многих погибших бандитов изображали их в спортивных костюмах и с символами своего успеха: ключами от BMW и массивными украшениями, далекими от изысканности, но зато отвечающими ценностям воровского мира 1990-х. По моим собственным наблюдениям, к 2000-м годам стиль московских кладбищ начал меняться. Размер скульптур оставался вызывающим, однако их герои теперь выглядели более лирично, а помимо толстых золотых цепей можно было увидеть ангелов и другие символы православной иконографии. К примеру, надгробие Деда Хасана куда роскошнее могилы Квантришвили, однако его символика не очень ясна: статуя человека в полный рост, стоящего между двумя высокими обелисками. Такой обелиск в равной степени подошел бы и олигарху, и директору театра, и «крестному отцу». Возможно, идея скульптора и состояла в том, чтобы ничто не напоминало ни о бандитском прошлом Усояна, ни о том, что он был «пришлый».

Аналогичная метаморфоза произошла и в поп-культуре. Если помните, бандит Ванька Каин, о котором мы говорили в главе 1, был, пожалуй, первым (анти)героем массовой русской литературы. Его образ вдохновил сочинителей всякого рода историй, которые рассказывали в кабаках или за обеденным столом[709]. Миф о Каине обрастал различными романтическими и фантастическими деталями, часть которых были гипертрофированными (например, грабеж императорского дворца) или надуманно морализаторскими (согласно одной такой притче, Каин был готов отказаться от своей преступной жизни, чтобы жениться на добропорядочной женщине). По сути, Каин был «честным вором», но нечестным, плохим человеком. Единственная его добродетель состояла в том, что те, кто пытался его поймать, были ничем не лучше, что подчеркивало моральное банкротство большей части остального общества.

В постсоветской России образ бандита приобрел некое подобие нормы. Несмотря на нынешние яркие образы полицейских и разведчиков в литературе, кино и на телевидении, бандит сохраняет свою популярность. Книги о вымышленных и «реальных» преступлениях до сих пор наполняют полки книжных магазинов, а деятельность оргпреступности регулярно освещается в СМИ. С одной стороны, сейчас уже нельзя говорить о «почти тотальной криминализации постсоветской поп-культуры и важной роли, отводящейся преступлению почти во всех повествовательных жанрах»[710]. С другой стороны, по мере того как образ полицейского становится более крутым (и более позитивным), можно констатировать, что стиль «пацанов» просто уступил место стилю «закона и порядка». Как бы то ни было, но наполненные злобой и насилием представления о мире 1990-х все же частично сменились историями с куда большим количеством нюансов.

Давайте рассмотрим, как выстраивалась траектория от фильмов «Брат» и «Брат 2» через телесериал «Бригада» к недавнему сериалу «Физрук». Первый фильм «Брат» (1997) представлял собой низкобюджетное повествование о Даниле Багрове, недавно демобилизовавшемся из армии. Несмотря на бурные приключения в запущенном и кишащем бандитами Питере, кажется, единственное, что его интересует, — это новый диск рок-группы «Наутилус Помпилиус». Тем не менее из-за своего слегка чокнутого брата Виктора он оказывается втянутым в целую серию бандитских разборок, в которых демонстрирует высокий уровень профессионализма и спокойствия даже в самых напряженных ситуациях (при этом сам он заявляет, что в армии был… писарем). Иногда он ведет себя как рыцарь в секонд-хенд-доспехах, иногда как настоящий наемный убийца, однако в любом случае этот фильм, мгновенно ставший культовым, изображает преступный мир как нечто мерзкое и аморальное, но при этом неизбежное и полностью лишенное контроля со стороны закона. И единственный эффективный ответ на эту ситуацию — самосуд, то есть нарушение закона ради истины.

Успех первого фильма привел к появлению «Брата 2» в 2000 году. Сиквел имел совершенно иную, националистическую тональность. Из-за тотальной невезухи Данила оказывается в Чикаго, где вместе с братом противостоит американским и украинским бандитам. Виктор остается в США, а Данила возвращается домой с девушкой, деньгами, спасенной национальной гордостью и возможностью произнести ключевой монолог фильма, посвященный духовному превосходству русских ценностей над американским материализмом:

Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней! Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего — ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нету. А тот, кого обманул, за ним правда. Значит, он сильней.

Столь глянцевое представление о реальности было сознательно сформулировано и передано визуально — с четким пониманием сути сообщения. Это было время, когда Ельцин передал власть Путину и вопрос «возрождения» России внезапно оказался на повестке дня. США изображаются если не как империя зла, то как страна, глубоко погрязшая в грехах. Но, пожалуй, самое интересное — это несколько извращенная массовая гордость: «Да, эти люди — бандиты, но русские бандиты круче всех».