Воронья Слобода, или как дружили Николай Иванович и Сергей Сергеевич - [4]

просто:

– Сергей Сергеевич! ѕ сказал он задушевно

Васенину. ѕ Я не буду иметь ничего против, если

Вы будете искать себе новое место работы.

Сергей оказался без работы. И долго бы так он

мыкался, подгоняемый случайными ветрилами

обстоятельств, если бы не Екатерина. В Обуховском

переулке она встретила своего хорошего знакомого по

Витебску – физико-химика Александра Наумовича

Фрумкина, который, узнав о ее стесненных семейных

обстоятельствах, пригласил на работу в “Физикохими

ческий институт” Сергея.

ѕНичего! ѕ сказал он покровительственно Сергею.

ѕНеприятности со Збарским мы уладим.

Академику Фрумкину можно было верить. Он один из

очень немногих ученых, которые постоянно дефилировали

за границу, но не учиться или перенимать

опыт иностранцев, а, например, читать лекции,

поскольку пользовался за границей некоторой известностью.

Более того, Александр Наумович обладал

удивительной способностью не только иметь друзей в

структурах власти, несмотря на скоротечность жизни

сменяющих друг друга властителей. Александр

Наумович был непревзойденный мастер формирования

и самого коллектива института, вникая во все тонкости

взаимоотношений сотрудников института между собой

в служебной и, особенно неслужебной обстановке, где,

по его мнению, происходили наиболее интересные

трансформации человеческого сознания и становления

ученого, позволяя в конечном счете, вынести в

отношении сотрудника точный и верный вердикт: “свой”

ѕ “чужой” человек. Этот вердикт являлся самым

важным основанием дальнейшей карьеры специалиста.

И уже никакие способности и личные качества такого

человека как ученого не могли поколебать мнения

Александра Наумовича. Еще в Витебске, будучи даже

очень неравнодушным в отношении тогда еще совсем

юной Екатерины, Александр Наумович с первой беседы

понял, что Сергей обладает несомненным дарованием. К

тому же ему были известны работы Сергея о

способности растворов яичного белкаѕ альбумина не

сворачиваться даже при кипячении, если к раствору

добавлялось исчезающе малое количество солей

серебра. Более того, по мнению Александра Наумовича,

Сергей уже в совершенстве владел математическим

описанием множества взаимодействующих химических

частиц в растворах и газах, используя теории, развиваемые

на Западе. И как прозорливый ученый,

Александр Наумович уже видел Сергея одним из своих

теоретиков, который будет развивать его новое научное

направление.

Сергей, разумеется, ничего всего этого не знал при

своем появлении в “Физико-химическом институте” и

даже был обескуражен полуграмотностью и подсиживанием

друг друга сотрудников, с которыми ему приходилось

постоянно сталкиваться как в области

эксперимента, в том числе стеклодувного мастерства,

без которого в те далекие времена немыслима была

постановка эксперимента, так и в области теории, где он

обнаруживал, иногда, даже грубое невежество, как это

случалось довольно часто с сотрудниками Фрумкина.

Особенно его поражал сравнительно молодой человек с

фамилией Тидес. Он целыми днями пропускал газы

через тонкую стеклянную трубку, на конце которой

Тидес помещал кусочек ваты. Когда же Сергей

попытался заговорить с Тидесом о статистической

физике и других и премудростях новых наук, лежащих в

основе современной химии, то выяснилось, что Тидес в

них полный профан.

Всеведущий Александр Наумович прекратил эти

наукоумные наскоки Сергея на Тидеса, как-то сказав

ему:

ѕСергей Сергеевич!(Васенин довольно быстро

обнаружил такое обращение к себе). ѕ Сергей

Сергеевич! ѕ повторил Александр Наумович, ѕ

Оставьте в покое Тидеса. Он занят ответственным и

важным делом.

Каково же было удивление Сергея Сергеевича, когда

через несколько лет он узнал, что этот самый Тидес был

избран членомѕкорреспондентом Академии Наук.

Феномены сотрудников Александра Наумовича были

разные. Научный сотрудник Шварц, как и некоторые

другие, часто отогревался в лучах газовой горелки возле

Сергея Сергеевича, поскольку последний редко

выпускал ее из рук. Но при этом не было случая, чтобы

Шварц не заводил разговоры на политические темы.

Сергей Сергеевич, заметивший, что результаты бесед

этого специалиста по химии были весьма плачевны для

тех, кто в них с рвением включался, поскольку такие

сотрудники по непонятным причинам исчезали из

института совсем бесследно, упорно молчал. Тогда с

Сергеем Сергеевичем начал беседовать Миша Томкин,

не только прекрасно разбиравшийся в науке

термодинамике, но и умевший вести беседы на

международные темы, а с другой стороны Сергея

Сергеевича непрерывно засыпала вопросами

малообразованная сотрудница института Хазарян.

И хотя Сергей Сергеевич отмалчивался, но оказался

без работы. Наука требовала жертв.

Глава четвертая

Отряхнув прах с ног своих от учреждений, где

работал, преданно служил науке и, имея, уже несколько

значительных публикаций в отечественной научной

литературе и за рубежом, сделавших ему имя, если и не

первоклассного ученого, то вполне такого, которого

знали по публикациям, Сергей Сергеевич оказался

безработным.

В поисках приложения рук своих и головы двинулся

он, естественно в alma mater, где, как никак, полагал

найти сочувствие. Деканом химического факультета в то

время был один из известнейших педагогов в области