Воронья Слобода, или как дружили Николай Иванович и Сергей Сергеевич - [3]

кося вороненым глазом, означенный Шварц подступал к

Васенину с вопросами, у Васенина возникала производственная

необходимость помещать в рот конец

резиновой трубки или набирать раствор в пипетку, т.е.

совершать свои прямые обязанности по работе, от чего

вопрос Миши оставался без ответа. Комиссией же было

принято во внимание нежелание научного сотрудника

Васенина помогать младшим специалистам, таким как

Хазарян, которая желала бы переложить часть, а может

быть и большую часть своей непосредственной работы в

силу своего пролетарского происхождения на Васенина,

что и называлось “делиться опытом работы”, но Васенин

только смотрел на нее своим добрым взглядом,

обращаясь к ней своим дородным лицом, но работу за

нее не выполнял.

Глава третья

Если уж не повезет, то не повезет. И здесь, хоть скачи,

хоть пляши, хоть о землю бейся, ѕничего не получится.

Вычищенный по второй категории Васенин кручинился

недолго. Скорее, он вовсе не кручинился, а даже

обрадовался. Поскольку вычистили не по первой, а по

второй категории. А потому был у него шанс устроиться

и на вторую работу. Ведь на руках у него была большая

семья. Его родители, еще совсем не старые люди, ни при

каких обстоятельствах не могли рассчитывать на работу

или трудовой паек. Они были бывшие домовладельцы.

Собственно большой пятиэтажный дом, принадлежавший

до революции его родителям, был приданым его

матери ѕ дочери крупного русского московского

кондитера и мецената, чей старческий портрет даже

украшал Третьяковскую галерею. А отец его, Васенев

Сергей Николаевич, вообще никогда и нигде не работал

и работать не собирался, поскольку более важным

занятием для себя считал чтение богослужебных книг,

посещение церквей, монастырей и душеспасительные

беседы с людьми, которых он считал достойными этого

занятия.

Поскольку новой власти ни домовладельцы, ни люди

без определенных занятий были не нужны, то и

витаминов на существование семьи Васененых не

отпускалось. И жили вообще-то скудно и голодно,

пробиваясь, чем бог телу пошлет. А все накопления и

ценности новая власть у Васениных своевременно

экспроприировала, но жить на белом свете их почему-то

оставила. И то слава Богу! Даже старшему сыну Сергею

кончить московский университет позволила то ли по

недосмотру, то ли по нерадивости некоторых новых сов

служащих.

Сначала Сергей выбрал своей специальностью

биохимию, а затем уже переквалифицировался на

физико-химика, где наука химия изучается физи-

ческими методами. К тому с ранних лет Сергей

Сергеевич чувствовал склонность к любви, а потому и

скоропалительно женился перед самым окончанием

университета на молоденькой девушке, приехавшей

получать знание в Москву из Витебска. Любовь

вспыхнула, как говорится, “нечаянно”. А нагрянув, уже

никак не отпускала из своих цепких рук. Да и Эсфирь не

была против. Женщины влюбляются ушами., а Сергей

был дороден, голубоглаз, велеричив. Родители Сергея

обратили внимание на происхождение девушки. Но в

век безверия и красных косынок вообще, это не могло

разрушить любовь молодых людей. Эфириь тайно

крестилась и тайно же обвенчалась с Сергеем, выказав

полное равнодушие при переходе из одной веры в

другую. Получив христианское имя Екатерина, эта

голубоглазая, светловолосая девушка с изящной

фигурой была не в меру умна, своенравна и отдавалсь

своему чувству полностью и без остатка. Она глубоко

полюбила Сергея и привязалась к нему. Вот почему

Сергей при этих обстоятельствах никак не мог

отказаться от ускоренных попыток поиска нового места

работы. Работа по разгрузке вагонов ему никак не

подходила, так как в период гражданской войны он в

результате заболевания получил пневмоторакс одного

легкого и теперь дышал только другим легким,

оказавшегося на радость его и его родителей, совершенно

здоровым.

После окончания университета и даже специализации

по биохимии у самого академика Гулевича,

Сергей Сергеевич оказался без работы, владея сложным

арсеналом методов физической химии. Но волею случая,

мыкаясь по приемным исследовательских учреждений,

оказался у дверей лаборатории, которой заведовал

академик Збарский. Этот академик, достаточно еще

молодой человек, с выправкой зарубежного господина

даже не скрывал по каким-то причинам своей

“иностранной выправки”, пользуясь таинственной

поддержкой властей, имел в своем распоряжении

громадную квартиру и первоклассную лабораторию.

Небрежно выслушав Сергея, казалось мельком

взглянув на него, он изрек удивительную фразу: “Для

меня нет лучшей рекомендации, чем работа у Гулевича.

Я беру со следующего понедельника вас к себе на

работу”.

И положил такой оклад Сергею, что он едва сдержал

свое удивление щедростью Збарского. Увы. Нет повести

печальнее на свете, чем повесть о Васенине и Збарском.

Все задачи, которые ни ставил перед Васениным

академик Збарский, оказывались неосуществимыми.

Збарский фантазировал в полете своей научной

идеологии, а Васенин доказывал не реализуемость

научных проектов фантазии Збарского. Но самое

удивительное состояло в том, что все проекты Збарского,

подкрепленные экспериментами Васенина, публиковались

в зарубежных журналах и положительно подтверждали

научные положения академика.

Назревал конфуз. Збарский разрешил его даже очень