Воронья Слобода, или как дружили Николай Иванович и Сергей Сергеевич - [10]

поповщины; вот почему народѕбезбожник звучит

правильно; и кто не снами, ѕ тот против нас. Учитывая

все это, Бахус пригласил этих недотеп от науки, Кобцева

и Васенина, к себе на очередной день рождения.

Глава седьмая

Никто не мог не признать заслуг академика Бахуса,

но тем не менее такое интимное торжество как день

рождения праздновался приватно в самой многокомнатной

квартире именинника. Празднование было

настолько приватным, что сколько-нибудь значительные

официальные лица академии и вовсе отсутствовали

за исключением тех академиков, которые на правах

личной преданности всегда сопутствовали великому

человеку, чья лопатоѕобразная борода и сверлящий

взгляд давно уже глядели на читателей всех биографи

ческих справочников с суровой ответственностью

почти правительственного обличия. Крестьянское лицо

академика было внимательноѕтребовательным, а

слегка раскосые глаза являли собой источник преданной

энергии той государственной систему, которая давно

определила путь всех будущих людей государственного

масштаба: сначала преданность, а затем все остальное.

Разнобой академических конфессий тоже не был

представлен за столом имененника, академики старого

закала как Вернадский и Зелинский и вовсе

сторонились Бахуса, молча взирая на его залихватские

выступления на заседаниях совместных отделений и

хмуро опуская глаза в моменты длящихся слезой

преданности здравиц правительству и вождю,

произносимых Бахусом с особой формой пришептывания

и пришлепывания губами.

Однако не ответить на приглашение Бахуса ни

Васенин, ни Кобцев не могли. Слишком многих из своих

сотрудников отдела, пострадавших от усердия Бахуса в

отношении Шпитального предстояло отстаивать, чтобы

не уволить в чистую. Кроме того, дочь Бахуса, “грузная

Натали”,прозванная за присадистость свой фигуры,

передавшая приглашение Васенину и Кобцеву с

очаровательной улыбкой еще молодой кобры, тепло

намекнула приглашенным, что неофициальность приг-

лашения “компенсируется молодежным составом” приглашенных,

так как “отец терпеть не может

стариковѕакадемиков”, что должно было означать, что

приглашенные эта та часть научной молодежи, что по

мнению Бахуса и составит будущее новой пролетарской

науки нашей Родины. И действительно, за длинными

столами, расставленными по всей квартире, сидела

только научная молодежь и не только из Ленинграда и

Харькова. За столами сидели не только физики, но и

химики, уже заявившие о себе своими научными

достижениями и за рубежом, разумеется, не самостоятельно,

но под руководством таких академиков как

Иоффе, Курнаков, Зелинский и других, менее маститых

светил науки. Все это были молодые люди, вскормленные

со стола Бахуса и ненавязчиво начавшие свою

работу под руководством стареющего ареопага академии,

нуждающегося волей неволей в установлении

контактов с отделениями науки правительства для

финансирования своих разработок, для чего молодые

люди, идеально приготовленные всей структурой

партии и правительства, уже давно знакомые друг с

другом, представляли собой, если не единое братство, то

смычку ѕ “двигатель прогресса науки и техники”.

И если сам имененник сидел во главе длиннющего

стола, уставленного практичной и сытной едой из мяса,

рыбы, фруктов и овощейѕ продуктов, продуктов,

которые даже в Москве в таком качестве и количестве

трудно было сыскать без распредов и спецстолов, то

дирижировали застольем все те же Фрумкин и

Збарский. И хотя Кобцев и Васенин явно запоздали со

свои появлением, тем не менее, были усажены на

заранее приготовленные места, рядом с Бахусом, его

дочерью, Фрумкиным и Збарским. И когда они уселись

на отведенные им места, лица всех участников

обратились к Кобцеву, от которого ждали тоста, но

Кобцев сидел и упорно молчал. Васенин взял слово и,

обладая даром примирения, произнес такой сложно-

сочиненный текст из причастных оборотов и

определительных придаточных предложений, что

удовлетворил все стороны слушателей, тем более, что не

успел Васенин окончить слова поздравления

имененнику, как вперед с тостом рванулся химикофизик

Симонов Николай Николаевич, который отметил

важность включения в науку национальной переферии

государства, прелагая в кратчайшие сроки готовить

достойные научные кадры из узбеков и азербайджанцев.

Этот тост Симонова, выслушанный с громадным

вниманием, неоднократно прерываемый аплодисментами

и поощрительными возгласами молодой сменой

будущих научных руководителей, вызвал на лице

Кобцева своего рода окаменение и полное молчание на

протяжении всего торжественного обеда, сопровождаемого

шутками и анекдотами, имеющих привкус

немудреной площадной брани, смысл которой конечно

же вращался около причинных мест людской породы;

анекдотами, сдабриваемыми перцем улыбок, полуулыбок,

почти улыбок и намеков, по сравнению с которыми

термины лошадиных барышников являют пример

пристойности и высокой культуры.

Всю оставшуюся часть торжества Васенин и Кобцев

молчали. Когда же все гости разошлись, бахус,

обращаясь к Фрумкину, сказал:

ѕ Этих молодцов Шпитального больше не приглашать.

Они не наши люди.

Глава восьмая

“Не наши люди” продолжали превращать в жизнь

свои научные и технологические задумки.

Сергей Сергеевич занимался многосторонним