Ворон и Голландка - [93]

– А что будет завтра? Ты привязался к этой дате, еще когда я только приехала сюда.

– День всех усопших верных. И праздничного парада.

Парад, детище Гаса Штерна, его прогулка-самолюбование по улицам Сан-Антонио.

– Что Эмми собирается сделать, Ворон? Она же не может устроить пожар на параде.

Вместо ответа он прошел мимо Тесс в гостиную и нагнулся перед встроенным книжным шкафом. С нижней полки он вытащил альбом, сел на скатанную постель и пригласил Тесс присоединиться к нему.

– Ты знаешь, где мы сейчас находимся? – спросил он, открывая книгу. Это был симпатичный томик с шершавой зеленой бархатной обложкой и бледно-серыми страницами.

– В доме Барреттов, неподалеку от Твин-Систерс, где-то между Остином и Сан-Антонио, штат Техас, Соединенные Штаты Америки, – послушно ответила она.

– Мы на условном месте встречи. Здесь встречались двое любовников. Любовников, которым не разрешалось быть любовниками. Они встречались здесь и обещали любить друг друга вечно, назло всему миру, несмотря на все препятствия и помехи. Но один из них нарушил данное обещание, а второй не может ни забыть этого, ни простить.

Он начал перелистывать страницы, и в воздух взметнулась пыль с высушенных цветков роз, аромат которых давным-давно выветрился. На первых нескольких страницах были вклеены фотографии. Один полароидный снимок был сделан в ресторане, и на нем были изображены двое мужчин и три женщины, все улыбались и пили «Маргариту». Тесс узнала Марианну Коньерс и Гаса Штерна и предположила, что на фото также присутствовали давно усопшие Фрэнк Коньерс и Айда Штерн. Третья женщина была похожа на Эмми – вернее, на женщину, которой Эмми должна была стать через несколько лет. Лолли Штерн. Над снимком было прикреплено сообщение о смерти. Эмми обвела свое имя среди других выживших и красным карандашом приписала на полях: «Список выживших?»

– Она думала, что это можно использовать как название для группы, – пояснил Ворон.

– Странно, почему она выбрала именно эту фотографию, чтобы сохранить?

– Она единственная, что у нее осталась. После убийства Гас не мог выносить фотографий, где он был вместе с Лолли. Он убрал их, чтобы потом, в один прекрасный день отдать Эмми. Но так никогда и не отдал. Сама понимаешь почему.

Следующая страница. Высокий, приятный на вид мужчина с двумя светловолосыми детьми на трехколесных велосипедах. Эмми улыбалась в камеру с таким обаянием, что нельзя было и предположить, что этот ребенок окажется безумным. Маленький Клей смотрел в землю, надув губы и нахмурив брови. Гас Штерн смотрел на Эмми. Дальше было еще несколько семейных фотографий, вырезки из светской хроники, хрупкие остатки старых букетов. Гас Штерн со своим семейством то на одном, то на другом празднике. На некоторых снимках присутствовала и Айда, но затем она вдруг исчезла – неожиданно и необъяснимо.

С Айдой или без нее, одно на фото оставалось неизменным: Эмми смотрела в камеру, Клей отворачивался, дуясь и хмурясь, а взгляд Гаса был прикован к Эмми, будто он был поражен видом невероятно прекрасного призрака. Просмотр альбома напоминал наблюдение за раскрытием бутона: Эмми с каждым годом все явственнее становилась похожей на Лолли. Вот она – принцесса Ордена Аламо, в сопровождении своего угрюмого родственника. Эмми на пикнике. Эмми за кулисами в костюме для школьного спектакля. «Оклахома!»[207], насколько можно было догадаться по льняному платью и комичной шляпке. Девушка, которая не может сказать «нет». На каждой фотографии повторялось одно и то же: сияющая девушка, безрадостный парень и мужчина, который не может отвести взгляда от девушки.

– Иисусе, – произнесла Тесс.

– Это еще не все, – сказал Ворон. Она почти не слушала. Она думала о том, знал ли Клей, что его отец и Эмми были любовниками или только догадывался? Технически это нельзя было назвать инцестом, если считать по кровному родству, но ведь Гас вырастил Эмми как собственную дочь – поэтому в определенном смысле это инцест.

Ворон перевернул следующую страницу, где бритвой была вырезана глянцевая фотография. Эта была известная картинка, и Тесс узнала ее. Это был старый снимок из «Лайф»: на капоте автомобиля лежит женщина, упавшая с Эмпайр-стейт-билдинг[208].

– Прекрасная дева Элейна из Астолата, умершая от безответной любви к Ланселоту, версия двадцатого века, – сказал Ворон. – Это такая фантазия Эмми. Она прыгнет и упадет на капот машины, старого «Линкольна», который должен провезти ее по всему Бродвею. Я говорил ей, что умиреть не так просто, как ей кажется, но разве ее переубедишь? Когда она поняла, что я пытаюсь нарушить ее планы, она посчитала, что от меня нужно избавиться. Это она подложила ружье мне под кровать и вызвала полицию.

– Значит, ты считаешь, что это она убила Дардена и Уикса.

– Нет. Эмми никого не убивала. Ей на них наплевать. Ей на всех наплевать. Для нее ничего не имеет значения, кроме этого грандиозного, идиотского и сумасшедшего представления.

– И все ради Гаса Штерна.

На лице Ворона возникло недоумение.

– А при чем здесь Гас Штерн?

– Ты же показал мне фотографии, – она выхватила альбом у него из рук и вернулась к страницам с ранними фотографиями. – Ты сказал, что здесь встречались двое любовников. Ну, я все и сопоставила.