Ворон и Голландка - [94]

– Неправильно ты сопоставила. Господи, да Эмми не была любовницей Гаса. Она влюблена в Клея.

– Клея?

В этого зеленого, недоделанного мальчишку? За него можно было желать умереть? Но Тесс начинала понимать, насколько тщетны попытки понять, кто кого и почему любит. Она вспомнила о Китти и Тайнере, Китти и Ките, Китти и ком угодно еще. О Рике и Кристине и даже о той парочке, повздорившей на мосту на набережной, которая казалась смешной всем окружающим, но только не самим себе. Только любовники могут понять самих себя.

– Со старшей школы, – сказал Ворон, отвечая на множество ее немых вопросов. – Гас об этом узнал и запретил им видеться. Клей, который всегда его слушался, согласился. Но Эмми – нет. Именно тогда она и пыталась спалить дом. Вышла из психиатрической больницы и приехала к Клею в Остин. Они стали встречаться там. Потом, где-то год спустя, Клей, ничего не объяснив, порвал с ней. В мае он переехал в Сан-Антонио и стал жить в отцовском доме. Он променял Эмми на Гаса. По крайней мере, она сама так считает.

– В мае… Примерно в это же время «По и белое отребье» появились в Остине.

Ворон печально кивнул:

– Ага. Я как раз подыскивал вокалистку. Ей нужен был человек, готовый помочь ей с самоуничтожением. И оба мы получили больше, чем рассчитывали.

– Это она поделилась с тобой своей историей или ты сам догадался?

– И то и другое. Я узнал об убийстве ее матери до того, как мы встретились. Она не стеснялась извлекать выгоду из своего прошлого, как для рекламы, так и для сострадания. Однажды ночью в этом доме мы с ней допились до слез и буквально рыдали над пивом. Я рассказал ей о своем разбитом сердце, она мне – о своем. Тогда Эмми и поведала о своей фантазии, в которой она убивает себя на глазах у Клея. Потом она все отрицала, виня алкоголь. Но это было уже после того, как я видел ее альбом. К тому же алкоголь – это неплохая сыворотка правды. – Тут он взглянул на Тесс: – Один раз, помню, ты хорошо напилась и назвала… чье-то чужое имя в постели.

Она этого не помнила, но и не сомневалась, что это правда.

– Знаешь ли, алкоголь хорош как сыворотка правды, но он еще лучше действует как растворитель. Он сводит многие вещи на нет и как бы возвращает тебя в прошлое. Я оставила свое прошлое позади, Ворон.

– И когда закончилось это твое прошлое?

– Сегодня утром.

Ему было нечего на это ответить. Некоторые вещи кажутся настолько дурацкими, что просто невозможно поверить в их правдивость.

– Знаешь, она могла приукрасить, – сказала Тесс. – Эмми же ведет себя как истеричная примадонна.

– Нет, она по-настоящему собирается убить себя, причем устроить все так, чтобы Клей это увидел. Когда я потерял надежду отговорить ее от этого, я подумал, что смогу хотя бы остановить.

– Откуда ты знаешь, что это случится во время парада?

– Я не знаю, просто прими это за факт. «Штерн Фудз» – это крепость, там она до него не доберется. То же можно сказать и о доме на Эрмоса. К тому же она должна именно прыгнуть – это важная часть ее фантазии. Рухнуть в его объятия в смертельном падении. Маршрут парада проходит мимо красивого высокого здания, это одна из ключевых точек. – Он насупился. – Хотя оно необязательно должно быть высоким. Я пытался вбить ей это в голову. Тогда был бы шанс, что она просто покалечится. А может, убьет кого-нибудь другого, из зрителей. Даже ребенка.

За окном завывал ветер, но Тесс почувствовала дрожь не из-за этого.

– Почему вообще Гас был против, даже если они и были вместе? Они же троюродные брат и сестра. В большинстве штатов им разрешили бы жениться.

– Гас считал, что она рано или поздно обидит его, а он не мог вынести, если бы подобное случилось с его сыном. – Лицо Ворона казалось грустным в странном серо-голубом свете. – Как будто кто-то может заставить одного человека не любить другого.

Она потянулась к его руке, неуверенная, что собиралась сделать – взять ее или погладить. В итоге она дернула его за указательный палец:

– Прости меня, Ворон.

– За что?

– Наверное, за все, – хотя она чувствовала, что и этого недостаточно.

В этот момент хлынул дождь, предсказанный миссис Нгуен. Началась самая сильная буря, которую Тесс когда-либо видела. Дождь стучал по жестяной крыше и лился по водостокам, забитым пекановыми листьями и ветками. Казалось, над миром опустилась водная завеса, затмившая абсолютно все.

– Окна же! – Монаган выскочила в дождь и подняла стекла в машине. Когда она вернулась, промокшая до нитки, Ворон все так же сидел на скатанной постели.

– Я подумал, ты только что произнесла лучшую финальную реплику всех времен: «Окна же!»

– С чего это ты так подумал? – спросила она, выжимая воду из косы.

– Потому что это было так в твоем стиле, Тесс. Удрать со всех ног с какими-нибудь банальностями по поводу погоды на устах. Кроме того, я помню, что ты не способна соблюдать обязательства.

– Я пыталась быть честной с тобой. Тогда я встретила другого…

– Тесс, всегда будет кто-нибудь другой. Твое сексуальное влечение не исчезнет лишь оттого, что у тебя кто-то есть. Как ты планируешь состоять в отношениях, если не можешь с этим справиться?

Одежда Тесс промокла, и она начинала дрожать.