Ворон и Голландка - [16]

– Тесс? А это, должно быть, Эсски. Хорошая собачка.

Эсски, падкая на комплименты, тут же приникла к его ноге и начала повизгивать, чтобы на нее обратили еще больше внимания.

– Китти по телефону сказала, что ты будешь к обеду. Но, наверное, ты ехала совсем неспеша. Это было почти два часа назад. Я добираюсь из Уэйко меньше чем за полтора.

– Да, я тоже езжу достаточно быстро, когда знаю дорогу, – сказала Тесс и тут же почувствовала себя маленькой двухлетней девочкой. – А тут еще пробки и контрольные радары.

– Радары? Это если идешь больше ста… Давай помогу, – он попытался взять у Тесс сумку с новой одеждой.

– Я сама, – сказала она, отбирая ее.

– Можешь и сама. Но здесь ты гостья. Тебе придется принимать наши любезности, даже если они будут угрожать твоей жизни, – Кит лукаво ухмыльнулся. Она почувствовала, что в его понимание знаменитого южного гостеприимства в том числе входили поздние визиты к приезжим дамочкам, если они к этому расположены. Из всех неотесанных молодчиков Китти этот был самым молодым и самым неотесанным.

– Как ты стал хозяином книжного?

– Вообще-то у меня только комикс-секция, но она лучшая в городе. Я даже победил в опросе читателей в «Кроникл».

– А тебе…

– Что? – сказал он. – Что мне?

Тесс смутилась:

– Ну, сколько лет?

– В апреле будет восемнадцать.

Господи. Да это еще и подсудно.

– И ты встретил Китти…

Он упер руки в боки и посмотрел на нее.

– Значит, любишь ставить прямые вопросы? Или решила поиграть в соцопрос? Это раздражает, чтоб ты знала.

– Понимаешь, Кит, просто я пытаюсь понять, как моя тетя оказалась в отношениях, противоречащих законам даже этого отсталого штата.

– Кит? Я не Кит, я Мори, его сын. Отсталого, говоришь? Насколько я помню, Мэриленд не так давно попал во все новости страны, когда тринадцатилетняя вышла замуж за своего двадцатидевятилетнего сожителя.

Он умолк и позволил себе озорную улыбку.

– Значит, ты подумала, что это я замутил с Китти? Бред. Хотя я бы не возражал против отцовских объедков. У него неплохой вкус.

– Так Кит твой отец?

– Да. Он в магазине здорового питания, покупает что-то для вегетарианской лазаньи.

Взгляд Мори вдруг стал таким же, как у Эсски, когда та смотрела на особенно вкусную еду в духовке.

– Мы не выносим мяса.

– Вегетарианцы в Техасе? Это что, шутка?

Отлично, она проехала такое расстояние до места, знаменитого своими барбекю и фахитами[59], чтобы оказаться в доме, где мясо запрещено.

В переулке с шумом остановился ярко-желтый «Триумф»[60].

– А вот и папа. Я помогу выгрузить продукты, – Мори снова заулыбался и оживился.

Мужчина, который выбрался из машины, оказался коренастым, с большим животом и редеющими волосами. «Должно быть, совсем себя запустил после того, как Китти бросила его», – подумала Тесс. Она знала, что ее тетушку привлекали молоденькие парни вроде Мори, а не толстяки ее возраста, и она расправлялась с ними быстрее, чем Эсски с костями. У Кита было округлое лицо, приятное, но непримечательное. Гены явно передались Мори от длинноногого красавца из маминых объедков, выражаясь его же языком.

– Иди же сюда, – сказал Кит, удерживая пакет с продуктами. Он прижал ее свободной рукой и поцеловал в щеку. – Не хочу показаться фамильярным, но я чуть не стал твоим дядей, знаешь ли.

– О, конечно.

Она никогда о нем не слышала, а он знал лишь ее имя. Пожалуй, справедливо.

– Твоя тетя – прекрасная женщина. Но я представить себе не мог, что перееду в Балтимор и брошу все это. А она то же самое думала по поводу Техаса.

– Угу…

– Но я рад, что нам с ней наконец удалось стать друзьями, хотя было и нелегко. Когда она сегодня позвонила и попросила помочь тебе, счастью не было предела. Жду не дождусь, когда узнаю тебя поближе.

– И я очень рада.

Тесс взяла поводок Эсски и пошла вслед за Китом и Мори в «Страну кводлингов», размышляя, может ли вообще кто-то кого-то близко узнать.

* * *

В Техасе стояла жара. Здесь не было и намека на октябрьскую погоду, обосновавшуюся в среднеатлантических штатах. Тесс по настоянию Кита взяла с собой Мори и направилась в расположенный за Техасским университетом Гайд-парк, старый район на севере города по соседству с местом, где жил Ворон. Она старалась не жаловаться на жару, но кондиционер «Тойоты» приказал долго жить еще в прошлом месяце. В Балтиморе она не придавала этому большого значения и не торопилась его ремонтировать.

– Не представляю, как вы это выдерживаете, – повторила она в пятый или шестой раз, стягивая кожаную куртку, а за ней и джинсовую рубашку, которую носила поверх футболки.

– Что выдерживаем? – спросил Мори. – Поверни здесь. Вот квартал, который ты ищешь.

По адресу, куда родители Ворона весь август отправляли чеки, стоял старинный викторианский дом, в котором было по меньшей мере шесть квартир, если судить по количеству почтовых ящиков. Имена каждый указывал как хотел: одни были напечатаны на старомодной машинке для ярлыков, другие – написаны на листочках бумаги, приклеенных скотчем. Гроувс, Перельман, Лейн, Ганделл, Линтикам. Ни одна из этих фамилий ни о чем не говорила. Она позвонила в пятый номер – квартиру Ворона.

– Нет ответа, – сказала она Мори.