Воробьиная ночь - [7]

Вместе с рукой легла на стол буйная голова Ильи, и затряслись в рыданье его покатые, как равнины среднерусской возвышенности, плечи. А Соловейчик обернулся к восхищенным болельщикам и сказал, что еще полон сил и будь где-нибудь под рукой океан, то он бы запросто поймал на товарищеский завтрак какую-нибудь огромную рыбу-меч.

Джирджис склонился над блокнотом, выводя пляшущих человечков на страничке с буквой «И».

— Скорее бегите через служебный выход! — зашептала застенчивая тромбонистка Анечка стоявшим в сторонке Алеше и Оленушке, — увидите такси цвета «антилопа», скажите, что от меня, шофер Адам Каземирович обязательно вас увезет отсюда.

Акт № 3

Сцена № 1 Манипулирование Джирджиса относительно честными персонажами

Алеша с Оленушкой выскочили к проезжей части улицы Карла Маркса.

— Где же это такси? — спросил Алеша у растущего около дороги ясеня. С ясеня на Алешу посыпалась листва, а Оленушка махнула рукой зеленому огоньку.

Быстро помчался вдаль Адам Каземирович, и он совсем не собирался притормаживать около Ляльки, призывно вытягивающей свою пухленькую ладошку с алыми трехсантиметровыми ноготками.

Адам Каземирович переключился на четвертую скорость и вдавил в пол педаль акселератора, намереваясь проскочить улицу Пушкина на мигающий зеленый свет светофора. Джирджис аккуратно, но очень сильно пережал шланг бензопровода плоскогубцами. Автомобиль Адама Каземировича конвульсивно закашлялся и остановился. Пуговица форменной курточки таксопарка номер 6 вдавилась в живот Адаму Каземировичу, он вытер испарину со лба и увидел на ладони приятно отливающий в лунном свете мазок гуталина. В это время Лялька открыла дверь, втиснулась на заднее сидение рядом с Алешой и хрипло утвердительно спросила:

— Не оставите же вы беззащитную девушку в столь поздний час на улице неспокойного района?

— Конечно же, мы вас благородно подвезем. Далеко ли вы живете? — участливо согласился Алеша.

— Соловейчик! Тупик Свободы, дом терпимости номер 66.

Сцена № 2 Подлые удары ниже пояса. Трагическая потеря одного из богатырей

Анечка застенчиво сходила фланговой пешкой и задумчиво посмотрела в окно сквозь ажурные цветочки накрахмаленной занавески:

— По-моему, Соловейчик клиентов ведет.

Лялька размашисто сходила слоном и тоже взглянула в окно:

— Шах! Нет, ставлю десять презервативов против одного, что это не Соловейчик.

Анечка застенчиво закрылась конем и сдвинула немного в бок свой парик:

— Ставлю пятнадцать экспресс-тестов на беременность против твоего дезодоранта, что это Соловейчик с клиентами.

Лялька взяла слоном коня, зажала его в кулачке и близоруко сощурилась:

— Тебе опять шах. Ставлю акварельный портрет Вассермана против справочника Машковского, что это не Соловейчик.

— Девочки, за работу! — крикнул Джирджис и раздался мелодичный звук колокольчика.

— Добро пожаловать! Я Анечка — бурлящий водопад страсти!

Лялька удивлено посмотрела на подругу:

— Ты что несешь?! Это я — водопад!

Но Джирджис погасил возможную ссору:

— Лялька, ты нежный водопад удовольствий.

Лялька ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми ноготками льняные волосы Алеши:

— Какой из водопадов вам больше нравится?

Ни один мышц не дрогнул на нордическом лице Алеши:

— Я люблю только стариков и детей. Ни к тем, ни к другим вы не относитесь.

Тогда подталкиваемая Джирджисом Анечка обвила обнаженной ногой бедра Алеши. Алеша остался стоек, как нержавеющий оловянный солдатик в бумажном кораблике:

— Если бы ты была хотя бы пасторам Шлаком, катающимся на лыжах.

«Ну-ну» — сказал Джирджис, открыл кладовку и протянул Ляльке реквизит.

Лялька отодвинула ширмочку в комнатку для VIP клиентов, включила подсветку ранней зорьки, поставила треногу с криво висящей фанеркой, на которой было написано матерное слово и «Деревня Тихоновка», включила магнитофонную запись петушиного крика, овечьего блеянья и коровьего мычания, повязала белой косынкой голову, села на низенькую скамеечку, пододвинула к себе подойник и стала сцеживать с помощью вымяиммитатора на гулкое дно ведра тоненькие струйки воды, окрашенные в густой молочный цвет. Закрутились в голове Алеши бессознательные архетипы, он вытянул вперед руки, и как центральноафриканский зомби шагнул в комнатку, обнял Ляльку за плечи, смял ее упругую, как свежевыплавленный силикон, грудь и повалил на декоративный гуттаперчевый навоз.

А Джирджис в это время затащил с заднего крыльца Родиона, одетого в широкое летнее пальто и лохматый парик питерского студента.

Родион распахнул пальто, вынул из пришитой к подкладке петли окровавленный топор и положил его рядом с Оленушкой:

— Здравствуй, Сонечка.

Анечка удержала отшатнувшуюся Оленушку и шепнула ей:

— Это Родька-маньяк. Он как завалит пенсионерку, приходит к нам крестами меняться или сидеть с кем-нибудь из девочек, склонившись над евангелием. И всех Сонечками называет. Ты только не говори, что возможно беременная, а то у него сработает рефлекс добивания свидетелей.

— Что-то ты, Сонечка, молчаливая, прямо как тварь дрожащая! Ты случаем не беременная? — потянулся к топору Родион.

Анечка оглянулась на увлеченно следящего за Алешей и Лялькой Джирджиса, достала из хозяйственной сумочки подсолнечное масло и плеснула его под грозный шаг Родиона: