Воробей - [18]

– Подожди.

«Черт возьми».

Она убирает ноги в сторону и становится на колени.

– Давай сделаем это вместе.

«Черт возьми, да».

Теперь я тоже стоял на коленях. Мы смотрели друг на друга, нас разделяли дюймы.

– Будем считать до трех?

Она издала смешок и посмотрела  на меня из-под ее ресниц. Ее руки нашли  мои штаны,

закончили то, что я начал, затем скользнули вокруг моих бедер и нашли мою задницу. Я обнял ее

талию, прижимая ее к себе, и начал задирать платье, чтобы не отставать.

– Эй, – тихо сказала она мне на ухо, прежде чем поцеловать его. – Я хочу, чтобы ты знал, что

это не мой первый раз.

 Мои руки замерли, и я отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.

– Что?

 Она покраснела, что для неё было редкостью.

– Я просто... Я думала, ты должен знать, если захочешь передумать.

  Мысль о ней с другим парнем заставила мой желудок сжаться, хотя она и говорила, что у

нее был парень. Чего я ожидал, что буду первым? Она не моя.

 Я поцеловал ее в лоб.

–  Я ненавижу мысль о том, что кто-то другой касался тебя, – я замер. – Но это никогда не

изменит моего мнения о нас. Если честно, это не мой первый раз.

Она прищурилась, и мне хотелось бы прочитать ее мысли. Мое прошлое не должно было ее

волновать, так же, как и меня ее.

– Ты чист? – наконец спросила она.

– Абсолютно, – я склонил голову. – Ты?

Она кивнула.

– Однако весь опыт был катастрофой.

– Катастрофой?

Она пожала плечами.

36

Я опустил плечи, смог смотреть ей прямо в глаза.

– Тогда почему ты хочешь сделать это со мной?

Хитрая улыбка приподняла уголок ее рта.

– Потому что с тобой все по-другому. Я не могу насытиться, – ее руки, все еще сжимающие

мои трусы, притянули меня к ней. – Все, что тебе нужно сделать, это посмотреть на меня, потому

что я знаю, я – твоя.

«Я – твоя», – ее слова были шепотом на моих губах,  оставалось только поцеловать ее. Я

ладонями обнял ее лицо, прижался губами к ее губам и планировал делать это очень долго.

37

Глава седьмая

Я   перевернулся   на   бок   и   ударил   подушку.   Еще   раз.   Я   не   мог   спать,   и   пытаться   было

бесполезно. Сегодня последний день на озере Бул. Утром я уеду домой и на неделю в футбольный

лагерь. Через шесть часов я вернусь к реальности.

 Реальность убивала.

 Мы с Эддисон уже попрощались, когда долго гуляли по озеру. Мы решили, что лучше всего

сделать это, чтобы облегчить ситуацию, хотя мне вряд ли от этого полегчало. Я все еще старался

смириться с тем, что не увижу ее в течение следующих двух недель. Почему ее родители не могли

уехать раньше? Почему они не позволяли ей остаться одной? Я вызвался её подвезти.

О, да. Вот почему.

Ее сестра тоже заедет по пути в Мичиганский университет. Родители Эддисон хотели, чтобы

она отпраздновала это с ними, провести последний семейный ужин вместе, прежде чем Меган

окажется под снегом полуострова. Эддисон сказала, что ей все равно, но мне казалось, что она

скучает по сестре. Имя Меган звучало в наших разговорах чаще, чем Эддисон хотела это признать.

Кевин захрапел, и я накрыл голову подушкой, чтобы перекрыть его хриплое фырканье. Я

ненавидел этот звук. В возвращении домой было плюсом только то, что у меня снова будет моя

спальня.

Внезапно я услышал два удара между носовой симфонией Кева. Вроде бы. Я вытащил голову

из-под подушки, чтобы послушать.

Тук. Это определенно стук.

Я перевернулся и посмотрел в окно напротив моей кровати. Луна сияла высоко в небе, и её

падал на ковер. Через несколько секунд появился кулачок и ударил по стеклу.

Я   вытащил   ноги   из-под   одеяла   и   подошел   к   окну.   Подняв   его,   я   услышал   шелест   и

прошептанное проклятие:

– Твою мать!

– Эддисон? – я прижимался лоб к стеклу и посмотрел вниз. – Что ты здесь делаешь?

Она  выбралась  из  куста,  в который  упала,  я  подавил  желание  рассмеяться.  Она  встала  и

укуталась в одеяло из ее постели.

– Эй, – шепнула она, слегка улыбаясь. – Мне надо с тобой поговорить.

– Понятно, – прошептал я.

– Ты можешь выйти сюда?

– Одну секунду.

Я закрыл окно и обошел Кевина, хотя грузовой поезд мог проехать через всю спальню, и он

ничего не услышал бы. Я взял футболку с пола и натянул ее на голову, пока двигался по лестнице и

через гостиную. Раздвинув дверь внутреннего дворика, я проскользнул на улицу и тихо закрыл за

собой дверь. Я осмотрелся, Эддисон ждала внизу, шагая по террасе. Я направился  к ней, мои

босые ноги ощутили холодную росу. Для северного Мичигана это было не характерно, обычно

температура здесь достигала 26-ти градусов в течение дня осенью и до четырех в ночное время.

 Когда я приблизился, она обняла меня и укутала нас в одеяло. Мои руки нашли ее талию и

притянули к себе. Она вздохнула в мою грудь.

– Я не могу спать.

– И я не могу уснуть.

Я поцеловал ее в макушку. Я смотрел в окружающую нас темноту. Минуты шли, мы молчали,

наши сердца бились в такт.

В конце концов, Эддисон сказала:

– Не уезжай.

Ее голос дрожал, чего я никогда не слышал ранее. Встревожившись, я отодвинулся и увидел

слезу на ее щеке.

38

– Эй, – я вытер щеку большим пальцем. – Не плачь, – я уже и так был подавлен из-за отъезда,

и осознание, что она расстроена, только ухудшало ситуацию. – Скоро увидимся.

 Она отпустила меня и отошла, вытирая щеку под другим глазом.